А. ФРИДМАН

ЗЛЫЕ КОРЧИ

Лето 1129 года выдалось во Франции удивительно хорошим.* Было в меру дождей, тепла, солнца. К осени колосья ржи налились спелым зерном, да еще на них появилось множество каких-то черных рожков. Крестьяне радовались: эти рожки тяжелили колос. Какая ни есть, а все прибавка.

Первые признаки несчастья появились в Париже вместе с хлебом нового урожая. Сначала робко, а потом все настойчивее поползли по столице слухи о том, что бич божий обрушился на страну. Вскоре город наполнился стонами десятков, сотен, а потом и тысяч больных. В Париже вспыхнула эпидемия «злых корчей». Смерть без разбора косила мужчин, женщин, стариков, детей. Остановить ее было невозможно.

Сохранились старинные описания болезни. Вот одно из них: «Больных мучили сильные, нестерпимые боли, так, что они громко жаловались, скрежетали зубами и кричали... Невидимый, скрытый под кожей огонь отделял мясо от костей и пожирал его. Кожа членов становилась синеватой, цвета шелковичных ягод... Позже пораженные части чернели, как уголь, в них начиналось омертвение или они гноились и пожирались отвратительным гниением. Мясо отпадало от костей, запах заражал воздух. В обоих случаях следствием было отпадение членов, преимуществено рук и ног».

Страдающие люди искали спасения у служителей бога. Уходу за ними специально посвятил себя монашеский орден святого Антония. Отсюда произошло название тяжелой формы заболевания — «антонов огонь».

Заболевание наводило ужас на всю средневековую Европу. Особенно часто его опустошительные эпидемии потрясали Францию, Испанию, Швейцарию, Германию. 14 тысяч могильных холмов — вот та дань, которую заплатили французы только в страшном 1129 году виновнику массовых отравлений, грибу Claviceps purpurea, или спорынье.

Спорынья — это сумчатый гриб, который паразитирует на культурных злаках, особенно на ржи. Его окрашенные, в фиолетово-черный цвет рожки, которые и вызывают отравление, хорошо видны на колосе: они достигают 4,5 см в длину и 3-5 мм в диаметре. Каждый рожок спорыньи представляет собой плотное, затвердевшее сплетение грибных нитей-гифов. Его сердцевина заполнена жиром, количество которого очень велико — 30-35% от веса всего рожка. Лишь очень немногие грибы содержат столько жира. (Один из них — разновидность дрожжей — позволяет без больших затрат труда превращать углеводы в жиры. Во время первой мировой войны жировые дрожжи разводили в Германии в заводских условиях и употребляли их для выработки суррогатов пищевых жиров и как сырье для получения глицерина, который шел на приготовление взрывчатых веществ.)

Жизнь спорыньи — яркий пример приспособления гриба-паразита к условиям развития своего «хозяина». Вместе с рожью созревает и рожок гриба. К моменту жатвы он достигает максимальных размеров и часто успевает опасть. Опавшие рожки остаются зимовать в поле. На них обрушиваются осенние ветры, холодные дожди, лютые морозы. Однако именно такие условия и нужны спорынье для дальнейшего развития.

Весной пригретые лучами солнца, набухшие в талой воде рожки пробуждаются. На них образуются трещины, из которых появляются небольшие бугорки и, наконец, вырастают на тоненьких ножках, высотой 4-20 см, розовато-красные шарообразные головки — стромы диаметром 1,5-2 мм. Им гриб и обязан своим латинским названием, которое означает в переводе «пурпурная булава».

Стромы — это плодовые тела гриба, в них созревают и оберегаются от непогоды споры, которые появляются ко времени цветения ржи. Споры, похожие на тончайшие нити, очень легки и разносятся ветром. Один рожок спорыньи может дать их до миллиона.

Попадая на рыльца ржи, споры прорастают в нежной, сочной стенке завязи, образуя мицелий — грибницу, состоящую из гифов. По мере роста гриба завязь становится дряблой и отмирает, а гифы выходят наружу. На концах у них отделяются крохотные кусочки живой грибницы, которые называются конидиоспорами. Благодаря им и происходит дальнейшее распространение гриба.

Но для того чтобы перенести конидиоспоры на другие растения, нужны насекомые. Для их привлечения грибница начинает выделять сладковатую слизистую жидкость — «медвяную росу». Вместе с прилипшими к телу каплями «медвяной росы» насекомые разносят конидиоспоры гриба на здоровые растения.

Попав в завязь цветка, конидиоспоры быстро прорастают. К концу лета гифы гриба начинают разрастаться, переплетаясь между собой; наружный их слой приобретает сначала красноватый, а затем фиолетовый цвет. Образуются рожки — склероции. К моменту созревания зерна они вполне готовы к зимовке. Так заканчивается сложный цикл развития гриба.

Число растений, на которых может паразитировать спорынья, превышает 170. Особенно подвержены заболеванию луговые травы — костер безостый, ежа сборная, тимофеевка. Заражение их спорыньей ведет к отравлению животных. Большое число таких отравлений у лошадей наблюдалось, например, в 1883-1884 годах в американском штате Канзас. Животные теряли копыта, нередко у них выпадали гривы и хвосты.

Раньше, когда тайна развития гриба не была раскрыта, считали, что рожок спорыньи представляет собой просто видоизмененное зерно. Не имея понятия о ядовитости рожков, крестьяне называли их «спорым хлебом». Отсюда и возникло, старинное русское название гриба — спорынья.

Химический состав рожков спорыньи был изучен только в конце XIX века. Только тогда получили объяснение загадочные эпидемии «злых корчей», или эрготизма (от французского названия спорыньи — «эрго»). Оказалось, что склероции спорыньи богаты алкалоидами. Первый из них — эрготин был выделен в кристаллическом виде в 1875 году, а сейчас установлено, что склероции содержат двенадцать различных алкалоидов.

Попадая в организм, алкалоиды спорыньи Действуют на мозжечок, что вызывает сужение кровеносных сосудов конечностей. Стойкие спазмы сосудов приводят к нарушению питания тканей, вследствие чего развивается их омертвение — гангрена. При другой форме заболевания — конвульсивной — больного охватывают сильнейшие судороги («корчи»).

При хранении токсичность алкалоидов спорыньи снижается, а через 2-3 года исчезает совсем. Именно этим объясняются «чудесные» факты спасения от «злых корчей» в монастырях. Ведь в средние века монастыри обычно имели большие запасы хлеба, накапливавшиеся годами. В таком зерне спорынья просто теряла свои ядовитые свойства...

Когда была раскрыта причина эпидемий эрготизма, стала возможной и борьба с ними. Пути ликвидации эпидемий несложны: нужно лишь тщательно отделять рожки спорыньи от зерна и установить строгий контроль за наличием гриба в муке. В СССР эпидемии эрготизма давно ликвидированы, ядовитый грибок изгнан с полей. Изгнан настолько прочно, что вот уже сорок лет его приходится... специально выращивать. Из «бича божьего» спорынья превратилась в верного помощника врачей: препараты из нее применяют в акушерско-гинекологической практике для усиления сокращений матки и остановки маточных кровотечений. На основе спорыньи созданы также лекарства, которые используют при гипертонии, стенокардии и спазмах кровеносных сосудов.

Казалось бы, этим заканчивается многовековая, полная драматических эпизодов история спорыньи. Но нет — совсем недавно в этой истории началась новая глава. 16 апреля 1943 года швейцарский химик А. Гофман, работая с алкалоидами спорыньи, внезапно на несколько часов... сошел с ума. Этот день стал датой открытия сильнейшего галлюциногена — тартрата диэтиламида лизергиновой кислоты, получившего всемирную известность под именем «ЛСД-25». ЛСД — не что иное, как производное одного из алкалоидов спорыньи. А о том, что даст человечеству изучение этого и других родственных ему психотропных веществ, говорить пока еще рано...

* автор здесь ошибается — речь должна идти о лете 1928 года, эпидемия шла больше года и закончилась в ноябре 1929-го. (…there have been thirteen more considerable epidemics of gangrenous ergotism in France — in the years 993-4, 1094-5, 1109, 1128-29, 1151, 1214-15, 1650… August Hirsch. Handbook of geographical and historical pathology v. 2. New Sydenham Society, 1885) см. таблицу. (Д. Абсентис)

Злые корчи. А. А. Фридман.

Химия и жизнь, 1971, N10. стр. 61-64