Христианские материалы
|
|
Христианские материалы |
Археологическое исследование книги пророка Осии. 2006 издательство ФАКТ
(http://nauka.bible.com.ua/new/otv_ved.html)
(форматирование автора)
Впервые эта книга стала преследоваться ещё во времена Древнего Рима, преследовалась
она и атеистами, но апогей преследования пришёлся на период безоговорочного господства
церкви в средние века. История папства, этих наместников Христа, хозяев средних
веков — это история преследования Библии, Слова Христа. Но для чего папству было
преследовать Библию, главную книгу христианства. Ведь всегда любая идеология распространяет
свои книги и их учение, вспомним хотя бы недавнее коммунистическое прошлое, когда
миллионами издавались работы В. И. Ленина, К. Маркса и Ф. Энгельса или в Китае Мао
Цзэдуна. Но папство знало, что делало, запрещая Писание. Дело в том, что «римская
церковь была объявлена непогрешимой, а во главе её стоял папа, равный вселенскому
собору, и все, что от него исходило, было непогрешимой истиной. Если эти истины
и запутанные догматы католической религии непонятны для простого, здравого ума,
то надо им верить, не рассуждая. Разум от дьявола и только искушает человека,
заставляя его сомневаться. Правда, в Евангелии и Библии, на которых основывалось
христианство, говорилось другое, и читавшие их миряне и духовные видели, что то,
что им говорит непогрешимая католическая церковь, далеко расходится с учением Христа.
Папа запретил читать Библию мирянам: она имелась только на латинском, не доступном
простым людям языке, и перевести её на родной язык было преступлением. На том же
латинском языке производилось и непонятное народу богослужение». [Величкина В. Очерки
истории инквизиции. М.: Т-я И. Н. Кушнерева и Ко, 1906. Часть 1. С. 20—21].
Да, запрет чтения Библии был связан именно с тем, что исследуя её народ увидел бы
те страшные отступления — бессмертие души, день солнца, идолы, введённые папством
и в корне противоречащие учению Христа. Папство объявило Слову Божьему настоящую
войну, усилившуюся особенно после 1229 года, когда произошёл собор в Тулузе. Там
помимо различных других страшных законов, по борьбе с ересью было принято решение
по которому «запрещалось светским лицам чтение Священного Писания на народном языке».
[Льоренте Х. А. История испанской инквизиции. В 2т. М.: Ладомир, АСТ, 1999. Т. 1.
С. 89]. Запрещалось не только чтение Библии на национальном (французском, итальянском)
языках, но и на латинском, и даже просто иметь в доме Библию. Чтение и обладание
Библии «становилось прерогативой исключительно духовенства. Этот запрет церковь
не замедлила распространить на верующих и других стран». [Григулевич И. Р. Инквизиция.
М.: Политиздат, 1985. С. 94]. Папство и инквизиция продемонстрировали, что главным
их врагом является Слово Божье, которое разоблачает их нехристианские догматы, в
результате чего люди отходят от них. «Чтобы отнять у народа Слово Божие, собрание
в Тулузе издало следующий канон: „Мы запрещаем мирянам читать книги Старого и Нового
Заветов, за исключением псалтыря, если они, возможно, захотели бы приобрести их,
они смогут читать требник и часовник (сборники молитв — прим. А.О.) благословенной
чистой Девы Марии, но читать мирянам другие части Библии на их родном языке мы запрещаем“.
Папское изложение этого канона и оправдание его строгости показывают нам, каким
способом пользовалось духовенство тех дней Священным Писанием и как применяло его
на деле. „Если скот, — говорил папа, — прикоснётся к горе, то он должен был быть
побит камнями“. В его глазах народ был подобен скоту, а Слово Божие — горе
Синай, которой ни один зверь не должен был касаться, чтобы остаться живым… Целью
вышеупомянутого канона было удержать народ в полном незнании помыслов Божиих относительно
духовных вопросов, чтобы таким образом превратить власть духовенства, вернее сказать,
власть сатаны, князя тьмы, в неограниченную и неоспоримую». [Миллер А. История христианской
церкви. В 2т. ФРГ, Biefild, GBV, 1994. Т. 1. С. 674—675]. «В анналах Терраконского
собора от 1234 года говорилось следующее: «Опасно давать детям в руки нож, чтобы
они сами себе отрезали хлеба, так как они могут поранить себя. Равным образом и
Св. Писание мирянам может принести только более вреда, чем пользы». Кардинал Гозий,
тоже довольно авторитетный представитель западной господствующей церкви, говорил
неоднократно, что для мирян позволять чтение Библии значит то же, что давать святыню
псам и жемчуг бросать перед свиньями. А папа Григорий VI прямо называл чтение Библии
заражающей Европу чумой, от которой необходимо избавить какими бы то ни было средствами.
В виду этого чтение Св. Писания и было приравнено к величайшему преступлению, каравшемуся
смертью. Достаточно было услышать инквизитору, что кто-либо только случайно присутствовал
при чтении Библии и не донёс об этом, чтобы немедленно же возгласить его еретиком,
и приговорить к сожжению на костре». [Арвид. Борьба с Библией // Благая весть, 1917,
октябрь. №10. С. 192—193]. В деле распространения Библии одну из ведущих ролей сыграло
книгопечатание, эта великая предтеча Реформации. Изобретено было впервые книгопечатание
Гутенбергом в XV веке и уже «вскоре предприимчивые люди начали создавать подобные
литеры, как у Гутенберга, и теперь уже за кратчайший срок книгопечатание нашло доступ
почти во все европейские страны. Так вышеописанные события по промыслу Божьему должны
были послужить в благословение многим и сделать новое изобретение достоянием для
всех. До этого времени книги, как редкие и весьма дорогие издания, могли быть достоянием
только высших школ, церковных общин, королей и князей. Естественно, литературу в
стране знало относительно ограниченное число людей. Переписывание Библии стоило
от восьмисот до тысячи марок, и для ее изготовления один самый искусный переписчик
должен был трудиться „в поте лица своего“ целых десять месяцев. Сейчас же цена Библии
быстро снижалась, и хотя из-под пресса уже выходили и другие книги, все же латинская
Библия занимала первое место в книгопечатании, так как спрос на Библию был огромен
и можно было выручить от ее продажи хорошую сумму. Таким образом, число латинских
Библий росло весьма быстро. Вскоре в дело включились и переводчики; за несколько
лет Библия была переведена на многие языки, и драгоценное Слово Божие нашло дорогу
к сердцам многих людей. В 1474 году была издана Библия на итальянском языке, в 1475
году — на богемском, в 1477 году — на голландском и французском языках, а в 1478
— на испанском. Мы закончим этот отрывок высказыванием Галлама из его „Истории европейской
литературы“: „Заслуживает огромного внимания то обстоятельство, что высокоодареннейшие
изобретатели великого искусства с самого начала своего предприятия отважились на
смелый взлет издать полную Библию и достигли в этом блестящего успеха… И мы видим,
как эта славная почтенная книга завоевала себе миллиарды поклонников, и в то же
время новое изобретение обрело себе благословение в том, что оно первый плод, первый
свой початок посвятило служению небесной истины“. Как обычно, великие враги истины,
света и свободы вскоре подняли большую тревогу. Архиепископ из Майнца заключил печатников
в своем приходе под строгий контроль. Папа Александр Шестой издал буллу, в которой
запретил какое бы то ни было книгопечатание без тщательного просмотра и особого
разрешения со стороны епископов Майнца, Кельна, Трира и Магдебурга. Когда священники
постигли, как быстро распространяется чтение Библии, то начали с церковных кафедр
выступать против этого. В своей ожесточенности, невежестве и вражде они доходили
до смешных и вздорных утверждений. Так, к примеру, один французский монах мог сказать:
„Изобрели новый язык; называется греческим, против которого мы должны бороться всеми
силами. Этот язык должен стать матерью всякого рода ересей. В руках многих людей
я вижу книгу, написанную на этом языке под заглавием „Новый Завет“; эта книга полна
терновников, в которых обитают ядовитые змеи. Что касается древнеиудейского, то
всякий, кто изучает его, станет тотчас иудеем“. Библии и Заветы, как только их находили,
тотчас конфисковывались и сжигались, но как бы по волшебству из пепла костров число
святых книг удваивалось и утраивалось. Сами печатники в некоторых местностях стали
жертвой ярости священников. „Мы должны истребить искусство книгопечатания, — кричал
викарий из Кройдона, — иначе книгопечатание истребит нас!“ Так же и Парижский университет,
обеспокоенный волнением, которое, несомненно, овладело нравами, объявил, что „с
богослужением будет покончено, если дать свободу изучения на греческом и еврейском
языках“. Добрый прием, который повсеместно находил новые переводы, доставлял римской
церкви двойную причину для беспокойства: она начала беспокоиться за неоспоримую
до сих пор привилегию так называемой Вульгаты, их собственного перевода Библии на
латинский язык. В то же время, священники и монахи с ужасом увидели, что чем более
народ читает Библию на его родном языке, тем более уменьшается посещение мессы и
почтение к священническому всемогуществу и власти. Вместо того, чтобы посылать к
Богу свои молитвы через уста пресвитеров на латинском языке, народ начал на своем
родном языке воссылать к Богу свои молитвы непосредственно сам. Духовенство, чей
доход ощутимо уменьшился в связи с этим, обратилось за помощью к Сорбонне. Та же
требовала от французского парламента наладить сильной рукой наказания на всякие
чрезвычайные бесчинства. Теперь началась ожесточенная война против книг и против
тех, кто распространял их в мире. Книгопечатники, к которым можно было бы предъявить
доказательство в печатании Библии, заживо сжигались. Так, в 1534 году в Париже были
сожжены на костре двадцать мужчин и одна женщина. В следующем году Сорбонна добилась
королевского постановления для подавления книгопечатания, однако было уже поздно;
истребить книгопечатание было настолько же невозможно, как истребить свет, воздух
и жизнь. Книги превратились в явную действительную потребность, и число их из года
в год увеличивалось. Пока Рим, таким образом, бесконечной яростью проклятий и угроз
потрясал воздух и простирал свои руки во все стороны, чтобы везде в самом зародыше
истребить типографии, где печатались Библии, и предавать смерти занятых этим делом,
Бог через Свое Слово и книгопечатание подготовлял тот величайший переворот, который
полностью изменил положение в обществе, церкви и государстве. Если бы история развивалась
по намерению Рима, то и поныне мы еще блуждали бы в густом мраке средневековья.
Рим всегда был врагом всякого здорового нововведения и изобретения и прежде всего,
когда дело касалось цивилизации и подъема общественных знаний и наук. И все же ни
одно изобретение не нанесло единовластному господству Рима такого поражения, как
изобретение книгопечатания, явившегося злейшим врагом Рима. Однако Бог возвышается
над всем. «Живущий на небесах посмеется, Господь поругается им» (Пс. 2:4). Он приводит
в исполнение Свои намерения, невзирая на буйство и неистовство людского моря. Мрак
начинает исчезать, восходящее солнце Реформации победными лучами сияющего света
прорезает тяжелые тучи тысячелетнего господства Иезавели, уже трещит фундамент величественного
здания, основанного на человеческом высокомерии и гордости, на самонадеянности и
притязаниях духовенства, от ударов, направленных против цитадели невежества, суеверия
и идолопоклонства. Вскоре она сдвинется со своего основания». [Миллер А. История
христианской церкви. В 2т. ФРГ, GBV, 1994. Т. 1. С. 96—99]. Сыграло книгопечатание
великую роль и на нашей земле. Уже в 1581 году при поддержке волынского князя Константина
Острожского в Украине на церковнославянском языке была напечатана первая Библия.
Городом её печатного рождения стал Острог. [Жукалюк Н. А., Степовик Д. Краткая история
переводов Библии на украинский язык. Киев, 2003. С. 18]. В июле 2004 года я был
на экскурсии в Остроге, этом красивейшем городе нашей страны. В музее книги этого
города, размещённого в Луцкой башне лежит под стеклом экземпляр Библии 1581 года.
При виде его возникает действительно трепетное чувство, когда подумаешь сколько
стоило усилий, человеческих жизней, чтобы эта книга увидела свет. История сохранила
нам много страшных примеров как преследовались люди, весь грех которых состоял только
в том, что они читали Библию. Этих примеров десятки тысяч. Но порой за большими
цифрами мы перестаём видеть людей. А ведь за каждой из этих цифр стоит отдельная
человеческая судьба. Не просто сухая статистика, а живой человек, который избрал
Библию, приняв за это смерть. Одну из этих биографий, которую сохранили нам средневековые
летописи мы и хотим привести. «В шестнадцатом столетии Фландрия, цветущая страна
в средней Европе на берегу Северного моря принадлежала к Испании. Когда реформация
проникла во Фландрию, многие оставили католичество и приняли свет нового учения.
Испанский король Филипп II, царствовавший с 1556-го до 1598-го года, был ревностный
католик и ненавидел реформацию. Он послал туда герцога Альбу для подавления реформации.
Отправляясь во Фландрию, известный своею жестокостью герцог взял с собою войско,
ужасные инквизиционные орудия и множество шпионов, которые выдавали ему людей, подозреваемых
в приверженстве реформации. Каждого захваченного проповедника мучили до смерти.
Если замечали, что кто-нибудь читает Библию, того связывали, или вешали, душили,
сжигали, топили, разрывали на части, заживо зарывали в землю, смотря по произволу
жестокого герцога. Раз он узнал, что в доме бургомистра города Брюгге есть Библия.
Герцог послал к бургомистру вестника для расследования, одного из таких монахов,
которые говорили, что умерли для всех мирских удовольствий и отдались только на
служение Богу и добрым делам, но которые в руках инквизиции стали жестокими гонителями
и с дьявольскою хитростью ловили еретиков и осуждали их на смерть. Монах пришел
к бургомистру. „Кто прислал Вас сюда“, спросил бургомистр. „Герцог“. Это имя наводило
страх на всех. Все присутствующие побледнели. „Чего вы желаете“. „Знать, кто здесь
читает Библию“. „Я не читаю ее“, ответил бургомистр. „Здесь никто не читает Библии“.
„Нет, в этом доме кто-нибудь да читает ее. Пускай все придут сюда“. Родители, дети,
прислуга, все вышли и выстроились в ряд в большой зале. Бледные, и дрожа от страха,
они ждали, что будет. Монах по порядку начал спрашивать каждого: „Ты читаешь Библию“.
Он глазами впивался подобно хищной птице, стараясь проникнуть до глубины души. „Нет,
нет“, отвечали ему. И кто бы осмелился сказать ему „да“. Это значило бы попасть
в тюрьму и лишиться жизни. Монах продолжал расспрашивать. „Да, я читаю Библию“,
ответила вдруг одна служанка; при этом все зарыдали. „Это неправда“, вмешался бургомистр.
„Это какое-нибудь недоразумение“ продолжала его жена. „У нея, может быть, и есть
Библия, но она не читает ее; она, вероятно, читала ее в другом месте, но только
не здесь“, и благородная женщина бросилась к девушке, которая снова овладела собою.
„Да, я сказала правду“, подтверждала она“, у меня есть Библия, я ее читаю, и она
мне дороже всего“. Этой служанке не было еще восемнадцати лет. Ее звали Вейкен Фан
Ренессе. Имя ее незнакомо, но оно золотыми буквами записано в книге жизни, и оно
сияет, как звезда в книге Божией. Все ее очень любили и со слезами на коленях упрашивали
ее отказаться от своих слов. Но нет, она не может лгать, не может отречься от своей
веры. „Кто дал тебе Библию“, спрашивал монах, который при всеобщем горе едва мог
скрыть свою радость: уж слишком хороша была находка. „Мой отец дал мне ее“, ответила
девушка, „он ее получил от Тинделя“. Тинделя преследовали из одного города в другой.
Находясь постоянно в бегстве, ему все-таки удалось печатать и распространять Библию
в Англии, в Германии и в Нидерландах. Нечего больше было сомневаться, служанка была
виновата. Ее арестовали и повели к герцогу во дворец. Там она стояла перед кровавым
судом и должна была отречься от своей веры, но она осталась верной. „Отрекись и
спаси свою жизнь“, говорили ей; но никто не мог поколебать ея твердости. Приговор
был произнесен: ее должны живую замуровать в городскую стену. Ей дали восемь дней
сроку, чтобы одуматься. В девятый день ее вывели из темницы и повели к тому месту,
где ее должны были замуровать в стену. Туда пришел и монах. „Сознайся в твоем заблуждении,
покайся в твоих грехах, и ты будешь спасена“. Верная служанка ответила: „Нет“. Тогда
ее поставили к стене, и рабочие взялись за работу. Напрасно монах всеми силами старался
поколебать твердость девушки. „Такая молодая и красивая; неужели ты захочешь умереть“.
„Мой Спаситель умер за меня, и я могу умереть за Него“. Между тем стена росла все
выше. „Посмотри как стена становится все выше. Тебя живую заключат в эту ужасную
и темную могилу“. „Я буду там с моим Спасителем“. Стена была уже почти совсем готова;
не хватало еще несколько камней, чтобы покрыть эту могилу. „Бедное дитя, вернись
к нам, мы тебя любим: скажи только одно слово“. „Господи прости моим врагам“. И
последние камни закрыли каменную могилу… Через сто лет нашли и вынули ея тело и
похоронили его на кладбище в Брюгге. Библия, которую читала девушка, осталась до
сего дня в доме бургомистра города Брюгге, где она хранилась, как драгоценное сокровище».
[Цит. по: Благовестник, 1927. №5. С. 17—19]. К сожалению подобные примеры гонения
на Библию и преследование тех, кто читает её были характерны не только для Западной
Европы и папства, но и для нашей истории. Причём они проявлялись не только в тёмное
средневековье, но ещё и в XIX веке. После наполеоновских войн Александр I начинает
целую чреду реформ. Неотъемлемой частью этих реформ стало открытие в 1813 году Библейского
общества в России, куда входили представители различных христианских конфессий и
министры, главной целью которого был перевод Библии на современный русский язык
и её самое широкое распространение в народе. Президентом общества стал князь А.
Н. Голицын. В 1816 году император даёт согласие на перевод и распространение Библии
на современном русском языке. [Рижский М. И. История переводов Библии в России.
Новосибирск: Наука, 1978. С. 131]. Эта идея была весьма радостно встречена практически
во всех кругах, кроме церкви! «Священный Синод отклонил от себя одобрение
русского перевода к печатанию и издание его». [Чистович И. А. История перевода Библии
на русский язык. СПб.: Тип-я М. М. Стасюлевича, 1899. С. 26]. Почему же православная
церковь, которая должна была бы первой радеть о распространении Слова Божьего в
России, выступила против. Для того, чтобы избежать какой бы то ни было религиозной
предвзятости, предоставим самому православному духовенству и их сторонникам в правительстве
объяснить свою столь странную позицию. Вот что говорил президент Академии Наук,
министр просвещения, ярый поборник православия А. С. Шишков: «При сём необузданном
и, можно сказать, всеобщем наводнении книгами Священного Писания где найдут место
правила апостольские, творения святых отцов, деяния святых соборов, одним словом,
все, что служило оплотом православию? Всякий делается сам себе толкователем
Библии и, образовав веру свою по собственным понятиям и страстям, отторгнется от
союза с церковью». [Чистович. Указ. соч. С. 245]. Как видим, не скрывается ничего,
всё написано ясно и понятно. Действительно, если люди начнут читать Библию, они
увидят, что с ней не согласуются творения многих «отцов» церкви и вселенских соборов,
а ряд из них прямо противоречит воле Божьей (доктрины о бессмертии души, воскресном
дне). И тогда, действительно, от этого полуязыческого оплота православия не останется
ничего и люди отторгнут союз с этой церковью, покинув её. Далее, Шишков прямо пишет,
«что чтение Священных книг состоит в том, чтобы истребить православие!».
[Записки адмирала Шишкова — ЧОИДР; 1868. Кн. 3. С. 65]. Шишкову вторит высочайший
иерарх церкви, петербургский митрополит Серафим. Прибыв лично к императору, он демонстративно
поверг у его ног белый клобук — символ власти митрополита, и заявил, что не оденет
его до тех пор, пока не будет снят князь Голицын и не изменена деятельность Российского
библейского общества, которое «колеблет церковь православную!». [Русский
архив, 1869. №6. С. 1387—1388]. Государственная церковь действительно начала колебаться
в своих основах, многие из которых противоречили воле Божьей, уходя своими корнями
в языческую Русь. На своём собрании Священный Синод (высшее управление православной
церкви после упразднения в 1700 году Петром I патриаршества), отыскав грамоты православных
патриархов, решает отправить их во все духовные учебные заведения и раздать их ученикам
семинарий. Дело это возглавил Московский митрополит Филарет. [Чистович. Указ. соч.
С. 125—126]. В этих Патриарших грамотах о чтении Священного Писания говорилось:
«…всякому благочестивому позволяется слушать Писание, дабы веровать сердцем в правду
и устами исповедывать во спасение; но не всякому позволяется без руководства
читать некоторые части Писания, особливо Ветхого завета. Без разбору позволять
неискусным читать Священные Писания тоже значит, что и младенцам предложить употребление
крепкой пищи». [Послания восточных патриархов. СПб., 1838. С. 59]. Искусные — это,
конечно, духовенство. Как видим, данное запрещение ничем не отличается от постановлений
папства, которое, кстати, в эти же годы запрещает переводы Библии на современные
языки. Так в булле папы Пия VII от 1820 года библейские общества объявлялись «ненавистнейшим
изобретением, которое нужно истреблять, а переводы запрещать. В 1816 году Пием VII
был запрещен перевод Библии на польский язык. [Рижский. Указ. соч. С. 134]. Архимандрит
Фотий в послании к Александру I заявляет, что ему, якобы, Богом было открыто, что
надо немедленно уничтожить! Библейское общество под предлогом, что уже напечатано
много Библий и оно теперь не нужно». [Чистович И. А. Руководящие деятели духовного
просвещения в первой половине текущего столетия. СПб., 1894. С. 237; ЧОИДР, 1868.
Кн. 1. С. 270—271]. Так Бог, по словам иерея, выступал против Своего же Слова, да
ещё и подсказывал столь нелепый предлог для закрытия. Тем временем произошли изменения
в государственном аппарате империи. Первым царским министром становится граф А.
А. Аракчеев, отличавшийся крайне реакционными взглядами и деспотизмом. Вокруг него
и сплачиваются высшие православные иерархи, уже несколько лет безуспешно призывающие
Александра I закрыть общество, распространяемые Библии которого открывают разницу
между чистой религией Христа и той, что была принята при Владимире. Наконец, в мае
1824 года князь Голицын был снят, а на его место президента Библейского общества
поставлен митрополит Серафим, который немедленно обратился к царю с прошением о
необходимости закрыть его, а так же с запиской «о вреде всеобщего обращения Библии,
о необходимости прекратить перевод на современный язык и уменьшить скромными
мерами число выпущенных Библий». [Рижский. Указ. соч. С. 137]. Спустя несколько
месяцев выяснилось, что предстоятель церкви понимал под скромными мерами.
Весной 1825 г. по распоряжению духовного начальства несколько тысяч недавно отпечатанных
экземпляров русского перевода Пятикнижия сожгли в печах кирпичного завода! [Чистович.
Указ. соч. С. 117—118; Рижский. Указ. соч. С. 137]. Но Слово Божие должно было увидеть
свет на русском языке несмотря на противление церковных иерархов. В 1856 году было
принято решение о возобновлении перевода и издания Библии. В ответ на это известие
киевский митрополит Филарет открыто пишет в Синод: «Последствия восстановления перевода
— будут прискорбнейшими для матери нашей, православной церкви. Боже, сохрани, ежели
Библию начнут переводить со славянского на русский язык — книги богослужебные: тогда
весь(!) православный народ перестанет посещать храмы Божии!». [Чистович. Указ. соч.
С. 285]. И высокопоставленный иерарх не ошибся. Слово Божие, изданное на понятном
для людей языке изобличило попрание духовенством авторитета Библии, авторитета самого
Бога. Люди стали искать не человеческих преданий и отеческих традиций, а того, что
от них хочет Бог. Исследуя Библию люди поняли несостоятельность учения о бессмертии
души, святости воскресного дня, поклонения иконам. А спустя всего десять лет после
выхода Библии на русском языке, в 1886 году Трёхангельская весть, несущая в себе
полноту библейской истины достигла пределов России. Время массового преследования
Библии прошло. У государственной церкви не осталось действенных механизмов способных
воспрепятствовать этому. Однако дьявол и иерархи, которым мешала Библия, не успокоились,
начав использовать давно припасённое ими орудие — апокрифические книги.