Uesugi Eiri

***

- Кого хотите, чтобы отпустил я? - надсаживая горло прокричал Пилат, - Иисуса или Варраву?

- Варраву! - зарычала толпа, - Варраву! Варраву!

- Понятно, Варраву, - буркнул Пилат, - "Иисус" попробуй поскандируй. Ну и хуй с вами, мне-то какая разница.

Он совсем уже было собрался выкрикнуть имя прощенного, но тут к нему, расталкивая солдат, пробился запыхавшийся мальчишка. Он дернул Пилата за руку и что-то горячо зашептал на ухо склонившемуся прокуратору.

- Лавий, - прошел шепот по шеренге солдат, - Либертус. Вольноотпущенник Пилата. Наверняка от жены.
Пилат выпрямился, досадливо крякнул и потер шею. Потом едва заметно пожал плечами и повернулся к толпе.

- Милостью кесаря, - выкрикнул он, - И согласно закону и обычаю. В честь праздника Пасхи. На свободу будет отпущен.
Он сделал паузу и растягивая первую букву, длинно, с завываниями протянул: - Иисус!

- А!А!А! - заволновалась толпа, - Вааа!

- Марк, - раздраженно бросил Пилат кентуриону, - Разберись.

И перепрыгивая через ступеньку сбежал с помоста вниз.

* * *

- Признаться, прокуратор, - еле сдерживаясь сказал Каиафа, - Мы были удивлены вашим решением. У меня сложилось впечатление, что Синедрион и римская власть пришли к четкому соглашению.

- Мой милый Каиафа, - дружески полуобнял за плечи первосвященника Пилат, - Одного, другого, какая, в сущности, разница? Толпа жаждет зрелищ, это я вам как урожденный римлянин говорю. Ну так толпа их получит. А уж кого там распяли, поверьте мне, им абсолютно все равно.

- Да, но не все равно Синедриону!

- У Синедриона, - вздохнул Пилат, - Нет жены. Ну право, первосвященник, не будем же мы ругаться из-за такой ерунды?
Каиафа открыл было рот чтобы возразить, но тот за окнами послышался грохот и затем, словно набегающая волна, нарастающий шум толпы.

- Что там еще? - раздраженно повернулся Пилат.
В дверь запыхавшись влетел Марк.

- Представляете, прокуратор, - восторженно пропыхтел он, - Этот малый... Которого вы отпустили...

- Ну? Что с ним?

- Упал с неба здоровенный каменюга и прямо ему на бошку! Черепушка пополам! Антониус, лекарь, осмотрел его и сказал, что не жилец. Может часов шесть, восемь еще протянет, но и только-то. Вот ведь судьба, а?

Прокуратор обернулся к Каиафе.

- Вот видите, первосвященник, - довольно потирая руки произнес он, - Все замечательно решилось само собой. А не желаете ли со мной отобедать? Эй, кто там? Воду для умывания мне и первосвященнику.

* * *

- И Господь наш не пожалел сына своего единокровного, - раскатился по площади голос Папы, - И сам, лично, принес его в жертву, дабы искупить грехи наши. Так возблагодарим же Создателя, братия, и склонимся перед священным символом этой жертвы!

И вместе с Папой сорокатысячная толпа рухнула на колени перед Черным камнем Каабы.

26/10/2005

оригинал: http://eiri.livejournal.com/257555.html