Absentis

Памятник Мигелю Сервету

Часть 1

1. Война Церквей

Всех христиан, несмотря на непримиримые теологические противоречия, из за которых они  резали и убивали друг друга на протяжении всей своей истории, объединяет одно странное свойство - христиане очень любят ставить памятники тем, кого они сожгли. Эта такая особая христианская мулька. Неважно, католик ты или протестант, путь к Спасению один - покаяние. Как в присказке "не согрешил - не покаялся", для покаяния надо было совершить то, в чем потом можно раскаяться. Покаялся - и путь на небеса тебе открыт. Сожженные философы тут подходят замечательно. Мало городов, где не стоял бы такой памятник какой-нибудь жертве христианского террора. В Риме, на площади Кампо-ди-Фьоре, с книгой в руках склонил голову Джордано Бруно, в Париже, на площади Мобер застыл  Этьен Доле (памятник исчез в период оккупации), в Париже - Мигель Сервет, в Тулузе на площади Салин - Джулио Чезаре Ванини. Памятников другим жертвам сожжений тоже сотни. Никого не забыли. Христиане теперь приходят к этим подсознательным архетипичным ветхозаветным "жертвенникам всесожжений", чтобы покаяться. "Кто унижает себя, тот возвышен будет" - так учит Библия. Чтобы на всех христиан хватило, памятники дублируют. Памятник, скажем, Джордано Бруно на Площади Цветов - отнюдь не единственный даже в том же самом Риме, и от других отличается разве что тем, что его по ночам не подсвечивают.

Как и в любой тоталитарной системе, покаяние в христианстве - не инициатива масс, а выполнение указа сверху. Партия сказала: "надо!" Церковь сказала, что пора "покаяться", христиане ответили "есть!" и стали ставить памятники. Централизовано. Обращает ли сейчас кто-нибудь внимание, что памятники Джордано Бруно и Этьену Доле поставлены в одном и том же - 1889 - году?

Справедливости ради надо заметить, что в вопросе именно Джордано Бруно единогласия не наблюдалось. Памятник Бруно - не католическая идея. Покаяние покаянием, но уж больно сильна ненависть к этому "врагу христианства номер один". Одно дело те, перед памятью которых покаялась сама Мать Церковь. А покаялась она практически уже перед всеми. Но не перед Бруно. Слишком велико его преступление. И Церковь хранит глухое молчание по поводу его "реабилитации". Даже сегодня Галилей (осужденный за подобную "евхаристическую ересь", как считает наш диакон Кураев) уже оправдан (в 1992 году), а Бруно нет. Если бы он действительно был виноват только в идее "множественности миров", как до сих пор все полагают, то без проблем, "простили" бы, но его богохульство непростительно (см. мою статью "Листья в лесу" ). Посему с самого начала у памятника было много противников. Кого угодно, только не Бруно! Католические церкви в день открытия монумента были закрыты, а очень огорченный Папа Леон XIII  просидел целый день в посте у подножья статуи святого Петра. Католическая печать разражается воплями о "сатанинской оргии", описывая день открытия памятника, о "триумфе синагоги", "демагогическом либерализме", "шуме из ничего" и "антиклерикальной злобности". В XX-ом веке церковь попытается использовать все свое влияние чтобы заставить уничтожить статую. "Разве мало мы пожгли, почему каяться именно этому антихристу", - видимо так рассуждает в 1929 кардинал Гаспари (Gaspari), государственный секретарь папы: Святой Отец требует уничтожить статую Бруно, пытаясь воспользоваться тем, что в то время Муссолини и Пий XI вели переговоры о нормализации отношений между католической Церковью и фашистской Италией. Но даже фашисты ему в этом отказали. В бессилии Церковь находит только один способ отомстить за памятник  - в 1931 году специальной буллой папа канонизирует убийцу Бруно кардинала Беллармина (того самого, который обессмертил себя требованием предавать сожжению молодых еретиков на том основании, что, чем дольше они живут, тем большему проклятию подвергнутся) и причисляет его к лику святых.

Инерция мышления иногда поражает - энциклопедии и сегодня бормочут о "множественности миров", как причине казни Бруно, даже не задумываясь, что в XX-ом веке в этой множественности уже и Церковь не сомневалась, что же не признать правоту Бруно и не покаяться? Неужели не видно, что причина не в этом, даже если не знать о том, что за три столетия до того, в 1277 году парижский епископ Этьен Темпье, исполняя волю папы Иоанна XXI, предал анафеме догмат о существовании только одного земного мира, который, по мнению Папы, принижал могущество Господне. Даже в наше время, хотя босс инквизиции (ныне Конгрегации вероучения) Йозеф Ратцингер намекал на возможность оправдания Бруно к 2000-му году (к христианскому празднику - 400-летию сожжения), Папа Иоанн Павел II отказал, вывернувшись: вот мол, когда инопланетяне появятся, тогда и посмотрим.

Остальные же сожженные никакого раздражения у христианских конфессий не вызывали. Каяться так каяться. И католики конца XIX - начала XX века массово возводят памятники. Чтобы на всех хватало.

Протестанты остаться в стороне от такого христианского "покаяния" не могли и ответили на вызов католиков памятником Мигелю Сервету. Не одним же католикам покаяние и спасение, в самом деле. Но протестанты изначально в невыгодном положении - кандидатов на памятники не хватает. Не тех жгли, не так. Не то, чтобы меньше, может, и поболее, чем Святая Инквизиция, но сжигалась то шушера в основном - ведьмы, еретики, оборотни, вампиры. А так чтоб с именем кто был, чтоб памятник не стыдно поставить - не хватает. Не ставить же памятник каждой ведьме -  земли не хватит. А надо, чтоб известный человек, ученый, философ. Чтобы все поняли, какие христиане скоты. А они будут каяться и посыпать голову пеплом. И спасутся. Хорошо еще Бог смилостивился и попустил протестантам сжечь Сервета. Ведь чуть-чуть бы - и Сервета тоже сожгли бы католики. Что тогда реформаторы бы делали? Но христианский Бог справедлив и любит всех своих рабов. Он устроил так, что Сервету удалось бежать из под стражи католической инквизиции, и папистам оставалось только вместо ученого сжечь его портрет и локти кусать. Потом добрый Яхве-Христос-Дух направил Сервета прямиком в сети давно этого дожидающегося женевского паука - Кальвина. Одного сожженного Сервета, конечно, маловато. Но что бедным протестантам делать - всех более-менее выдающихся деятелей католики уже сожгли раньше, на протестантскую долю не осталось. И кальвинистская Церковь использует свой единственный шанс - воздвигает  в Женеве в 1903 году памятник Сервету. Памятник этот был на самом деле не первым, католики и тут давно опередили с памятником Сервету в Мадриде (Don Pedro Gonsalez de Velasco). Но памятник тот был малоизвестен, а сейчас и вообще не существует - давно разрушен. Так что будем считать именно протестантское творение (женевскую гранитную плиту с надписью) началом церковной войны за право глумления над памятью ученого "покаяния".

Это циничная "война церквей" и весь маразм ситуации заслуживают более полного описания, мы же коснемся этого кратко. Итак, к празднику - 350-ой годовщине сожжения ученого (интересно, это только для меня звучит дико?) - в Женеве на Champel hill специально созданным "комитетом по памятнику Сервету" был поставлен этот монумент "христианской веротерпимости". Католики этого, конечно, стерпеть не смогли и на следующий же, 1904 год, активно обсуждали, кому поставить памятник в отместку. Первоначально ставка была сделана на памятник шевалье де Ла Барре (это не тот известный мальтийский корсар 17 века, а Francois-Jean Le Fefebvre, он же Chevalier de La Barre, чья казнь так возмутила Вольтера). Выбор показался удачным - де Ла Барре, очередная жертва христианства, был обвинен в богохульстве не так уж давно - в 1766 году. Ему инкриминировалось погнутое распятие и распевание нечестивых песенок. А еще 19-ти летний парень (о ужас!) не снял  шляпу перед религиозной процессией. За такие страшные преступления Ла Барре был приговорен к одной из уже стандартных христианских процедур наказания - ему вырвали язык, отрубили руки, затем голову, а тело сожгли. Еще раз - это вторая половина 18-го (!) века.

Кстати, не стоит думать, что христиане всех обязательно сжигали заживо. С самого начала христианства как официальной религии, методы умерщвления неверных были различны. Особенно ненавистных врагов сжигали уже после смерти. Еще в 415 году женщина-философ и математик Гипатия, дочь Теона, последнего главы легендарной Александрийской библиотеки (точнее, ее остатков в Серапеуме), была группой сторонников епископа Кирилла во главе с чтецом Петром растерзана и разрезана на куски острыми морскими раковинами. Сожгли то, что от нее осталось. «Они затащили ее в церковь, называемую Цезариум, где полностью ободрали и затем убили черепками. После того, как они разодрали ее тело на куски, они сложили искромсанные члены в месте, называемом Цинарон, и сожгли». Епископ Кирилл Александрийский, несмотря на то, что это убийство «навлекло немало позора не только на Кирилла, но и на Александрийскую церковь», был потом Церковью канонизирован как святой (см. Сократ Схоластик, Церковная история, VII. 15; Никифор Грегора. История. XIV, 6). Много позже, когда германский король Фридрих II Штауфен ввел смертную казнь для еретиков, а папа Григорий IX своим Раввенским декретом учредил папскую инквизицию и поручил розыск еретиков монашеским орденам францисканцев и доминиканцев - ордену нищенствующих монахов, охватившему значительную часть Западной Европы, сожжение заживо стало превалировать. Из доминиканских школ вышло немало известных инквизиторов. За свою преданность папству монахи называли себя «псами господними» и само слово "Dominicanus" так и предпочитали читать, как "Domini canis", то есть "Псы Господа". Монахам фантазии (и времени тоже - работы невпроворот) не хватало и еретики, действительно, в основном заканчивали свою жизнь на костре, как, скажем, Cecco d’Ascoli, придворный астролог из Флоренции, имевший глупость ляпнуть, что Вифлеемская звезда была не чудом, а природным явлением; сожжен за это богохульство в 1327 г. Тоже происходило и в колониях - так в Индии доктор Джеронимо Диас был поджарен на костре в 1560 г. традиционным способом, а известный ученый Грацио да Орта, успевший умереть до осуждения его Инквизицией, был выкопан из земли, тело его было сожжено, а прах брошен в реку (1580 г).

Но со временем отравленное спорыньей сознание, вызывающее к жизни демонов Босха, зачастую подбрасывало христианскому "правосудию" более впечатляющие идеи борьбы с инакомыслием. Например, если Кембриджский профессор Френсис Кетт, усомнившийся, так уж ли моральны так называемые "моральные ценности Христа" в Новом Завете, был еще просто сожжен до тла, то англичанину Мэттью Наммонду, осмелившемуся сказать что-то о своих сомнениях в вере в Бога, сначала отрезали уши. Видимо, галлюцинирующие христиане решили, что Иисус Саваофович тут же появится и приклеит уши на место, как в евангельских сказках, и тем самым неверующий будет посрамлен. Перед смертью. Но Христос не появился, и обиженные христиане, не долго думая, по-старинке поджарили атеиста на костре. Без ушей (1579 г.). Иное христианское возмездие настигло Аониса Полариуса (Aonius Polearius) за обороненные им слова о несогласии с каким-то ортодоксальным догматом - его сначала повесили, потом труп утопили, затем выудили и разрезали на кусочки. Но не сожгли (хотя может просто с дровами случилась напряженка? На всех еретиков ведь и не напасешься).

Вернемся все же к "покаяниям" за вышеописанную деятельность. В процессе обсуждении статуи Ла Барре у католиков и появилась идея поставить также памятник Сервету. Первоначально оба памятника хотели поставить вместе - для оптового покаяния - на Butte Montmartre в Париже. Памятник Ле Барре в 1905 году там поставили, а "покаяние Сервету" решили проводить в другом месте. Видимо, соседство с Ла Барре показалось каким-то не унифицированным: одного заживо сожгли, другого - по кусочкам, христиане запутаются. И католики ответили протестантам через пять лет, в 1908 году, памятником Сервету в Париже. Скульптор Жан Бафье (Jean Baffier) установил памятник на площади Мобер как раз напротив памятника казненному там Доле. Собрать побольше сожженных в одном месте - замечательная христианская идея. Можно у одного памятника "покаяться", потом у второго... Но если Этьен Доле действительно там был сожжен, то Сервет то с какого бока? "А мы тоже, мы тоже!, - кричали католики, - мы тоже виноваты! Ведь именно мы приговорили его к сожжению первыми, именно наша французская Инквизиция - нам и каяться!". А можно наоборот - всякому обличителю католицизма и Инквизиции пальцем ткнуть. Мол, мы, христиане, все с душком, и протестанты не лучше, они тоже ученых жгли, а мы, католики, зато теперь им памятники ставим. Последняя мнение преобладало, и католики украсили монумент анти-кальвинистской надписью.

Сначала, по старой памяти, открывать памятник собирались 5 июля 1908 года - в годовщину дня казни все того же шевалье Ла Барре, но позже день открытия памятника был перенесен на 24 августа (оцените межконфессиональное христианское издевательство) - в честь празднования дня Варфоломеевской Резни гугенотов 1572 года, когда христолюбивые католики в одну ночь вырезали тысячи кальвинистов.

Протестанты долго ждать не стали - в том же 1908 году, всего через четыре месяца, ответили очередным памятником (швейцарский скульптор Clotilde Roch) в городке Annemasse (Haute-Savoie), расположенным во французских Альпах в четырех милях к юго-востоку от Женевы, как раз за французской границей. Монумент должен был показать, что протестанты "раскаиваются" куда сильнее католиков. На одной его стороне была выбита цитата Вольтера: "Арест Сервета в Женеве, где он не печатал и не пропагандировал свои мысли и, следовательно, не был подчинен женевским  законам, нужно рассматривать как акт вандализма и нарушение международных прав", на другой цитата самого Сервета от 1553 года: "Я прошу Вас, ускорьте, пожалуйста, обсуждение моего дела. Ясно, что Кальвин желает сгноить меня в этой тюрьме для своего же удовольствия. Вши едят меня заживо. Моя одежда порвана, у меня нет даже рубашки, только протертый жилет." Как известно, кальвинисты в этом пошли ученому навстречу и "решение вопроса" затягивать не стали. Хотя вряд ли Сервет именно такое решение имел ввиду.

От такого "покаяния" католики взбеленились. Ну нет уж, Сервет принадлежит им! Для ответного удара был привлечен скульптор И. Р. Бернард, изваявший Сервета в поразительной позе, напоминающей об одном из рабов Микеланджело и вызывающей в памяти сцену бичевания Христа. 15 октября 1911 года, на открытии монумента, ученый предстал перед зрителями на Jardin Publique в городе Вьенн (Дофине) фактически обнаженным, прижимающим копию своей, сожженной вместе с ним, книги "Возрождение христианства". Место католикам тоже показалось правильным - ведь именно там ученый был привлечен к суду Инквизиции и именно из французского Вьенна пришлось Сервету пуститься в бега, которые привели его к смерти в Женеве. Протестантское "покаяние" на фоне этого поблекло.

Дальнейшая борьба велась с переменным успехом и со временем перенеслась за океан - протестанты нанесли очередной удар в Нью-Йорке - в 1929 в Первой Парижской унитарной Церкви в Бруклине они отгрохали мозаичный витраж Сервета во все окно. Сервет от этого мог бы перевернуться в могиле. Если бы она у него была. Но христиане всегда развевали прах сожженных еретиков по ветру.

Протестантские инсинуации не остались незамеченными, и католики отреагировали сначала в Европе в 1931 - каменным резным медальоном на фасаде дома,  где родился Сервет в Villanueva de Sijena, а затем добили протестантов в Новом Свете - в 1943 году Мендосой была воздвигнута "Скульптура Мученичества" Мигеля Сервета  в Аргентине. Монумент был сотворен с размахом - из аргентинского красного камня.

Протестанты с трудом пришли в себя, но опомнились и в свою очередь сначала добавили еще один витраж Сервета в церкви в Бруклине в 1957 году, а затем построили унитарную церковь в Будапеште на площади им. Мигеля Сервета с мемориальными табличками ученому. Почти что Церковь Святого Сервета. А в 2003 году в церкви появился очередной памятник Сервету - медальон с горящей книгой философа.

Хотя католики к тому времени уже назвали именем Сервета пару улиц во Франции, но переплюнуть протестантов уже не смогли.

У кого из христиан шансов на Спасение больше?

©  Absentis  2005