|
|
|
|
Сэм ШехнерНовый каннибализм"Нынешние политкорректные антропологи и культурологи ... даже пытаются убедить нас в том, что никакого каннибализма и вовсе не было. Все это будто бы просто миф. Понять можно, но все равно неправда."
Каннибализм пользуется у нас дурной репутацией. Мы используем это слово, если хотим обозначить что-то ужасное, и почитаем поедание человеческой плоти преступлением более гнусным, нежели даже убийство. Между тем, не все так просто: несмотря на все душеспасительные разговоры, в реальности нас так часто пичкают человечиной, что мы зачастую даже не можем ее как следует переварить. Сейчас я как раз доедаю человеческую голову. А передо мной на столе лежит еще парочка симпатичных сладких детишек. Разумеется, я не ограничиваюсь одними детьми. Ем и взрослых. За всю свою жизнь я съел немало шоколадных, имбирных, желеобразных и сдобных людей. Более того, во время мессы мне приходилось пробовать на вкус и самого Христа. А уж про всевозможные ручки, ножки и пальчики и говорить не приходится. Даже если внешний вид съедобного продукта и не копирует человеческое тело, в рекламе сам продукт часто "очеловечивается". Причем с жутковатым правдоподобием. Я, например, до сих пор вздрагиваю каждый раз, когда слышу бруклинский выговор одного из человечков-драже M&M. Безусловно (и, кстати говоря, совершенно независимо от того, что вы думаете по поводу нашего с вами пристрастия к самоедству), каннибализм может похвастаться давней и подчас довольно-таки славной историей. Одно из самых ранних свидетельств людоедства относится к каменному веку. На территории южной Франции была обнаружена стоянка первобытного человека, усеянная обугленными человеческими костями со следами от ножа, указывающими на то, что их обладатели были съедены. Впоследствии стоики характеризовали своего "мудреца" - образец человеческого совершенства (между прочим, даже Билл Клинтон как-то сказал, что он стоик) - целым списком необходимых качеств, и заканчивался этот список вот какими словами: "А при случае не откажется он вкусить и человеческой плоти". Между прочим, некоторые народы считают отвратительным преступлением отказ от поедания умерших родственников. Один из первых споров о культурном релятивизме касался разногласий между теми, кто сжигал своих предков, и теми, кто их жарил. Рассуждая о культурах, практикующих такую форму антропофагии (так по-ученому называется людоедство), некоторые антропологи утверждают, что поедание мертвых призвано продемонстрировать уважение к ним и послужить залогом бессмертия их духа. Другие ученые предлагают более материалистическое объяснение: отказываться от такого вкусного, хорошего мяса было для первобытного человека непозволительным расточительством. Однако в основе обеих этих точек зрения лежат антропологические теории последних десятилетий. Более ранние антропологические штудии смотрели на каннибализм несколько иначе: считалось, что кровожадные людоеды пожирают своих собратьев исключительно из желания насладится вкусом человеческого мяса, потакая тем самым своим порочным наклонностям. Нынешние политкорректные антропологи и культурологи убеждены, что такие представления о каннибализме пропагандировались империалистами, желавшими подчеркнуть различие между дикарями и цивилизованными людьми, что в свою очередь могло служить оправданием колонизации третьего мира, будто бы заселенного даже и не людьми, а какими-то зверьми. В общем, неудивительно, что теперь некоторые наши с вами современники даже пытаются убедить нас в том, что никакого каннибализма и вовсе не было. Все это будто бы просто миф. Понять можно, но все равно неправда. Между тем, все эти дискуссии о природе каннибализма свидетельствуют о несомненной увлеченности Запада (и, конечно, Америки) этим феноменом. Иначе как объяснить тот факт, что кроме дикого кровожадного людоеда, который заставляет нас гордится собственной утонченностью и цивилизованностью, наша культура произвела на свет еще один тип каннибала - человека с утонченным вкусом, несомненно цивилизованного. Существование этого типа размывает, казалось бы, столь тщательно оберегаемую нами границу между изощренностью сложной натуры и дикой грубостью варвара. Об этом неиссякаемом интересе красноречиво свидетельствуют всевозможные истории про цивилизованных людоедов, на основе которых сняты многие кассовые фильмы. О чем же говорит нам этот интерес? Да просто о том, что в глубине души нам все это нравится. На самом деле американцы никогда не были хорошими пуританами просто потому, что любые табу обладают для нас особой притягательной силой. Возникает вопрос: а можем ли мы в самом деле обходиться без этого ритуального жертвоприношения, без того, чтобы выказать уважение умершим посредством их поедания? Или, точнее говоря, как можем мы познать человечество, не попробовав его на зуб? Ответ один: никак. Я имею в виду: как же иначе?
21 Марта 2001 Colledge Hill Independent Сокращенный перевод Ильи Куна
|