Глава 14

Ведьмы. Погода и демонология

1

Какие же все-таки причины породили такое массовое истребление «ведьм»? Работ, пытающихся прояснить этот вопрос, очень много. Гипотез, соответственно, тоже. Правда, создается впечатление, что большинство авторов просто перебирают все существующие гипотезы, сами же возражают на них, указывают на их недостатки и не дают своего вывода — какой же из факторов кажется им самим более существенным. Обычно это выглядит так:

Но сперва вернемся еще раз к волнам процессов над ведьмами. Череда процессов теоретически могла длиться бесконечно. Но, как установлено, ей сравнительно скоро наступал конец — иногда, правда, лишь временный. Каковы были причины этого? В исследованиях прежних лет такая проблема практически не ставилась, поскольку окончательное торжество просвещения над мракобесием казалось тогда исторически запрограммированным и считалось лишь вопросом времени. И только теперь, на фоне исторического опыта XX в., этот оптимизм начинает выглядеть слишком старомодным. Эмпирические данные также свидетельствуют против оценки просвещения как фактора, способствовавшего прекращению процессов...

То, что преследование ведьм представляло собой преследование женщин, верно. Однако эта констатация сама по себе может служить лишь исходным пунктом для изучения конкретных мотивов и функций процессов. Систематическая работа в этом направлении началась только недавно. В этой связи, конечно, уместно вспомнить о долгой истории христианского женоненавистничества, которое в концентрированном виде выражено в стереотипе ведьмы, обрисованном, например, в «Malleus Maleficarum».¹

Другие авторы, отвергая распространенные теории, предлагают нетривиальные решения. Директор института психоистории Ллойд Демоз (де Моз), например, считает, что «конфликт психоклассов можно назвать в качестве первопричины резкого всплеска и упадка охоты на ведьм» и «обвинения против ведьм были вызваны теми же старыми фетальными страхами перед Ядовитой Плацентой». Автор теории утверждает, что «Ведьмы делали в точности то же, что и все чудовищные богини и менструирующие женщины во все времена, не более того», ссылаясь на перечень «прегрешений» ведьм в булле папы Иннокентия VIII. В книге Демоза много интересной информации, теория по крайней мере любопытна, но доктор, увлекаясь, не отвечает на вопрос: а раньше-то почему «ведьм» не жгли, до христианства? Все «старые страхи перед Ядовитой Плацентой» и «конфликты психоклассов» почему не приводили ни к охоте на ведьм ни к бунтам против «чудовищных богинь»? Ведь, как пишет сам Демоз: «ведьмы делали в точности то же». Но исключительно ли одно христианство виновато? Могло ли только одно христианство, изменив языческую концепцию восприятия ведьмы, объединив понятия «колдовства» и «волшебства» и противопоставив этому христианских святых, как единственную силу, творящую чудеса именем Божьим, вызвать столь массовую истерию? Но тогда мы бы видели примерно одинаковую охоту на ведьм повсеместно, по всей христианской Европе, а в действительности степень преследований очень варьируется от времени и от местности. Начавшись в южной Франции, южной Швейцарии и северной Италии в начале XIV века, процессы захватили всю Швейцарию и Германию только столетие спустя. Значит, есть еще какой-то неучтенный фактор. Другие, часто обсуждаемые возможные причины, приведены, например, в статье кандидата культурологии Ольги Христофоровой:

Существует несколько версий относительно возникновения массовых ведовских процессов, ни одну из которых, впрочем, нельзя считать исчерпывающей. По одной версии, охота на ведьм стала лишь продолжением практики искоренения ересей. Сторонники этой точки зрения утверждают, что инквизиция воспринимала ведьм как членов организованной сатанинской секты, и относят начало охоты на них к XII веку, когда появляются сведения о секте катаров. XI—XII столетия, как известно, стали временем расцвета еретических движений богомилов, альбигойцев и вальденсов, и католическая церковь отреагировала на это созданием в 1215 году специального органа — папской инквизиции — для розыска и наказания еретиков. Однако инквизиция отнюдь не ставила своей целью уничтожение ведьм. Она преследовала подозреваемых в колдовстве лишь в случае их причастности к еретическому движению. При этом весьма высок был процент оправдательных приговоров.

В соответствии с другой точкой зрения, ведьмы преследовались как некий фантомный «внутренний враг» наравне с другими изгоями, прежде всего евреями и прокаженными. Действительно, еще в XI веке появляются первые гетто для евреев в Германии и начинаются их массовые убийства в Испании. В 1179 году во Франции издается закон против прокаженных и гомосексуалистов. В конце XII века из Франции изгоняются евреи. И, наконец, в XIV веке в этой же стране происходят массовые убийства прокаженных. Но такие сопоставительные ретроспекции не проясняют причин массовой охоты на ведьм, развернувшейся многим позже перечисленных событий.

Существует и психоаналитическая интерпретация ведовских процессов, согласно которой они представляли собой массовую мисогонию — войну мужчин против женщин. Эту версию выдвинул французский историк Жюль Мишле, опубликовавший в 1929 году книгу «Ведьма и женщина». Эта оригинальная интерпретация и поныне вдохновляет идеологов феминистского движения. Но утверждать, что ведовские процессы были «женским холокостом», мешают два исторических факта — среди осужденных в колдовстве было около трети мужчин (а в Нормандии и Скандинавии даже подавляющее их большинство), а обвинителями очень часто выступали именно женщины.

Наконец, согласно одному из самых убедительных объяснений, распространению ведовской истерии способствовало появление демонологических ученых трактатов — инструкций по поиску и искоренению ведьм. Они базировались на авторитете Ветхого завета: «Ворожеи не оставляй в живых», — гласит книга Исхода (22:18). Одно из самых влиятельных руководств такого рода — знаменитый «Молот ведьм» монахов-доминиканцев Якоба Шпренгера и Генриха Инститориса — было издано в 1487 году по поручению папы Иннокентия VIII. В последующие 200 лет этот трактат выдержал 29 изданий и использовался для формализации судебных допросов.²

О. Христофорова, отбросив несколько вариантов, все же склоняется к выводу, что в основе «охоты на ведьм» лежало появление демонологических ученых трактатов. Рассмотрим этот аспект подробнее. Действительно, папские буллы, подобные той, что была издана Иннокентием VIII в 1484 году, породили настоящую эпидемию казней ведьм. В этой печально известной булле папа Иннокентий VIII поведал, что ведьмы убивают младенцев еще в чреве матери, равно как и приплод скота, портят плоды земли, винные гроздья, фрукты на деревьях и мешают мужчинам совершать половой акт, а женщинам — зачинать от них. За первый прошедший после ее обнародования год только в одном итальянском городе Комо в результате пристрастного расследования доминиканскими инквизиторами был сожжен 41 человек. Следом появляется пресловутый «Молот ведьм» с призывом «вырвать гнилое мясо!»:

И булла Григория IX, передавая с ужасом все подробности этих событий, точно боясь пропустить какую-либо деталь и стремясь в точности передать то, что действительно творится в пределах бременских епархий, в заключение восклицает: Кто может не разъяриться гневом от всех этих гнусностей!? Кто устоит в своей ярости против этих подлецов (Filii nequitiae)!? Где рвение Моисея, который в один день истребил 20 тысяч язычников? Где усердие первосвященника Финееса, который одним копьем пронзил и иудеев, и моавитян? Где усердие Ильи, который мечом уничтожил 450 служителей Валаама? Где рвение Матфия, истреблявшего иудеев? Воистину, если бы земля, звезды и все сущее поднялись против подобных людей и, невзирая ни на возраст, ни на пол, их целиком истребили, то и это не было бы для них достойной карой! Если они не образумятся и не вернутся покорными, то необходимы самые суровые меры, ибо там, где лечение не помогает, необходимо действовать мечом и огнем гнилое мясо должно быть вырвано.³

Вскоре демонологические труды начинают плодиться в огромных количествах. Немецкий историк Ганзен говорит о 46 сочинениях до 1540 года, посвященных вопросу о достоверности дьявольских махинаций, и прибавляет к этим теоретическим трудам 47 папских выступлений на эту же тему.

Еще «Молот ведьм» практически не оставил ведьмам надежд на оправдательный приговор, вне зависимости, сознается она или нет:

«Ежели уличенная не сознается в преступлении, то она передается светской власти для сожжения. Ежели она признается, то она или передается названной власти для смерти, или пожизненно заточается. Если судья будет действовать вышеуказанным способом при судопроизводстве и обвиняемую заключит в тюрьму на некоторое время, при отсутствии очевидных улик, но при наличии сильного подозрения, то она, сломленная тяжким заключением, признается. Такое поведение судьи можно назвать лишь справедливым».³

Таким образом в «Молоте» постулируется априорная уверенность в вине обвиняемой: «Не все ведьмы одинаково невосприимчивы к пыткам. Одни из ведьм настолько к ним невосприимчивы, что они скорее вытерпят постепенное разрывание тела на части, чем сознаются в правде». Эту «правду», утверждают инквизиторы, выбить из ведьму нелегко: «При пытках ведьм для познания правды приходится прилагать столь же большое или даже еще большее усердие, как при изгнании бесов из одержимого». Но, как мы видели выше, признание ведьмы не столь важно, у нее есть выбор только между смертью на костре, смертью на виселице или пожизненным заключением, если она, конечно, не умрет от пыток раньше. Изможденные пыткой ведьмы часто признавались, чтобы избежать страданий. Но тем самым они обрекали себя на сожжение. От ужаса перед такой перспективой многие ведьмы пытались покончить собой, что не осталось незамеченным инквизиторами. «Мы видим, что многие ведьмы, после признания в своих преступлениях, намереваются лишить себя жизни через повешение. — отмечает «Молот», но сразу поясняет, что это происходит исключительно из-за происков сатаны: «На это их толкает враг рода человеческого, чтобы ведьмы с помощью исповеди не получили прощения от бога». С точки зрения «Молота» ведьмы в любом случае должны быть благодарны инквизиторам за проявленную о них заботу: «насильственная смерть, является ли она заслуженной или незаслуженной, всегда искупляет грех если она встречена в терпении и с благодарностью».

В 1580 году французский юрист и демонолог Жан Боден, вдохновившись пафосом «Молота», пишет книгу «О демономании ведьм», где утверждает: «Нельзя придерживаться общепринятых правил ведения следствия, ибо доказательства могут быть настолько неубедительны, что вряд ли удастся вынести смертный приговор хотя бы одной из миллиона ведьм, если вы будете действовать лишь в рамках закона». Боден также обеспокоен тем, что ведьм часто предают слишком легкой смерти и искренне уверен, что для ведьмы смерть на костре — лишь мелкая неприятность: «Какое бы наказание ни определили ведьме, пусть даже поджаривание на медленном огне, оно все равно будет легким и не идет ни в какое сравнение с тем, что уготовано им в этом мире сатаной, не говоря уже о вечных муках, которые ожидают их в аду. А наш огонь может жечь их не более часа, пока ведьмы не погибают». Если на человека падала лишь тень подозрения, верная дорога в камеру пыток (а пытки разрешил инквизиции папа Иннокентий IV еще в 1252 году) была ему уже гарантирована, «так как людская молва редко ошибается». Лицо, однажды обвиненное в близости с дьяволом, не могло быть оправдано, если, конечно, ложь обвинителя не оказывалась уж очень явной и «не затмевала солнца».

В XVI — начале XVII века появляется много изданий подобного рода — «Демонология» короля Якова I Стюарта, «Демонолатрия» Николя Реми и т.д. Все эти трактаты не оставляли ни малейшего шанса на вынесение оправдательного приговора ни ведьмам, ни судьям. Настоящий христианин не имел права сомневаться в существовании ведьм. Демонолог де Спина, процитированный в «Молоте», приведя примеры действий нечистой силы, патетически восклицает: «Но разве есть нужда в приведении всех этих фактов? ...Ни один здравомыслящий человек (nullussanae mentis) не может отрицать того, что ведьмы убивают малых детей».

«Да будет известно судье, обычно ведьмы отрицают во время первого допроса всякую вину, что ещё больше возбуждает против них подозрения» — учил «Молот ведьм». «А тот судья, который не доглядит и упустит ведьму, сам должен быть казнен», — утверждал Боден.

Так может, действительно, именно демонологические трактаты были причиной охоты на ведьм? В какой-то мере, естественно, да. Здесь, впрочем, надо заметить, что в этой точке зрения ничего нового нет. Она была высказана еще сто лет назад ученым немецким архивариусом Иозефом Хансеном в книге «Колдовство, инквизиция и процессы над ведьмами». Хансен так и писал: «Активное преследование колдунов и ведьм является результатом средневековой теологии, церковной организации и судебных процессов над колдунами, проводимых папством и инквизицией. Под влиянием схоластической демонологии, они проводились так же, как суды над еретиками». А до Хансена еще в самом начале XVIII века Кристиан Томазий доказывал, что процессы над ведьмами спровоцированы суеверными указами, издаваемых римскими папами. Но сами-то эти трактаты под влиянием чего так массово появились? Отнюдь не все они были написаны по прямому заданию папы, как «Молот».

Под конец своей статьи Ольга Христофорова для очистки совести приводит и альтернативную, по ее мнению «самую курьезную», версию:

По самой курьезной из версий, охота на ведьм была следствием массового психоза, вызванного стрессами, эпидемиями, войнами, голодом, а также более конкретными причинами, в числе которых наиболее часто упоминается отравление спорыньей (плесенью, появляющейся на ржи в дождливые годы) или атропинами (белладонной и другими растительными и животными ядами). Однако принять эту версию мешает длительность эпохи преследования ведьм и очевидная бюрократичность, даже рутинность процессов. Кроме того, тогда придется признать, что расстройством сознания страдали не измученные голодом и стрессами крестьяне, а ученые демонологи и судьи: историки доказали, что рассказы о полетах на шабаш и других невероятных вещах, якобы вызванные галлюцинациями, были не фантазией обвиняемых, а всего лишь ответами на прямые вопросы следователей, добивавшихся с помощью пыток подтверждения своих собственных представлений о том, что и как должны делать ведьмы.²

Итак, версия представляется курьезной из-за «длительности эпохи преследования», «рутинности процессов» и «сытых демонологов». Это объяснение сомнительно, ибо как раз длительность эпохи преследования свидетельствует о том, что демонологические трактаты тут не главная причина — их поначалу еще почти не было Хотя один из первых трактатов, Formicarius, содержащий отдельные элементы зарождавшейся одержимости ведовством и написанный доминиканцем, профессором богословия Иоганном Ниде (Johannes Nide), появился еще в 1437 году, особой популярностью он не пользовался. Этот трактат, содержащий стандартный набор суеверий про ведьм и колдунов, которые входят в ведовскую секту, летают по воздуху, принимают звериное обличье, убивают младенцев в чреве матери, приготовляют колдовскую мазь из детских трупов, совокупляются с суккубами и инкубами — то есть все то, что позже повторит папа Иннокентий — вызвал интерес богословов на Базельском соборе (1431—1449 гг.), но на увеличение количества сжигаемых ведьм заметно не повлиял.

А «сытые демонологи» XVI и XVII веков, вдохновенно описывающие суккубов и инкубов, ели хлеба, соответственно, больше, чем голодные крестьяне. И скорее всего, многие их них писали свои опусы искренне. Трактаты лишь формализовали стремление Церкви иметь возможность сжигать «слуг дьявола», за чем могли стоять вполне понятные финансовые причины, поскольку имущество обвиняемых переходило инквизиторам и папе. Но размах начавшейся охоты явно превзошел их планы. При этом создается впечатление, что само сжигание являлось чем-то вроде откупной жертвы всесожжения ветхозаветному Богу.

Положение Бодена про судью, который если «не доглядит и упустит ведьму, сам должен быть казнен», существовало в жизни де факто и до массового появления демонологических трактатов и папских булл. Схожая логика присутствует в деле приора Сен-Жермена — Вильгельма Эделина. 12 сентября 1453 года Вильгельм был привлечен епископом Эврэ к суду за то, что он в своих проповедях посмел отрицать полеты ведьм по воздуху на поленьях и метлах. Конечно же, было понятно, что эти дерзкие проповеди внушались ему заключившим с ним союз дьяволом с целью распространения мысли об иллюзии той реальности, сомневаться в которой мог лишь тот, кто действовал под влиянием дьявола. В чем Вильгельм, естественно, и сознался (а кто тогда не сознавался?), чем лишь подкрепил церковное учение о существовании дьявола — учение, которое отражало ментальное состояние общества того времени, и укрепляло его в отстаивании подобного мировоззрения. Еще раз — не было пока еще множества описанных выше демонологических трактатов. Ведь в чем была главная задача «Молота»? Дать (псевдо)юридическую базу для сожжения именно ведьм и колдунов. Автор выше отмечала: «Однако инквизиция отнюдь не ставила своей целью уничтожение ведьм. Она преследовала подозреваемых в колдовстве лишь в случае их причастности к еретическому движению. При этом весьма высок был процент оправдательных приговоров». Именно так! Но не потому, что инквизиция «белая и пушистая», а потому что без «Молота» зачастую юридически сжечь колдунов и ведьм не могла. Ведь колдун — не еретик, он не отрицает божественность Иисуса, св. Троицу и т.п. В Испании до всяких трактатов как-то выкрутились и сжигали больше еретиков, а в других местах не получалось — евреев меньше, чем в Испании. Та испанская инквизиция вообще дело другое — там жесткая экономика и политика без всяких галлюцинаций, и там есть конкретные мараны и мориски, у которых их богатства папа и королевская чета хотели отобрать. И немногочисленные восстания против инквизиции можно подавить силой. А если начать в Европе сжигать не евреев, против устройства погромов которым народ никогда не возражал, а своих, обвиняя их в нарушении каких-то непонятных догм, в которых неграмотные крестьяне ни ухом, ни рылом, то народу это все же могло не понравится. А бунты никому не нужны. Вот ведьму сжечь — тут все согласны. Тем более для всех такая замечательная возможность избавиться от опасных или надоевших соседей, не марая собственных рук. Только скажи, что они на метле летали — и дело в шляпе. Тем более, что и в самом деле могли увидеть «под кайфом» и не такое. Не будем забывать, что люди, отведав черного хлеба, начинали видеть нечистую силу наяву. Вот ведь незадача. Народ и Церковь хочет ведьм сжигать, а христианская догматика не одобряет — оснований нет. Не еретик! Здесь демагогия и софистика «Молота» и пригодились — удалось прировнять ведьм и колдунов к еретикам, а тех, кто в ведьм не верит — тоже объявить еретиками. Уф! Теперь можно жечь всех! Не забывая, естественно, конфисковывать имущество.

Так что изначально демонологические трактаты появились на фоне уже формировавшейся жажды деструкции. Откуда она взялась? Не стоит ли здесь вспомнить многократно доказанную корреляцию пониженного уровня серотонина и агрессии? А алкалоиды спорыньи — антагонист серотонина. Так что все, возможно, один из факторов объясняется просто. Агрессию надо выпускать, внутренний враг тут всегда кстати. Но в галлюцинирующем обществе свои законы — затем те же демонологические трактаты сами стали «установкой» для инквизиторов, их протестантских последователей, да и самих демонологов. Они питались таким же хлебом. И от ржаных каш не отказывались. И если изначально алчные инквизиторы могли сжигать ведьм с выгодой для себя и папы, исключительно из меркантильных интересов, то со временем они сами начинали верить в реальность бесов и ведьм. И сами писали новые трактаты о кознях дьявола. Это как снежный ком.

	График приведен по книге David Hackett Fischer. The great wave: price revolutions and the rhythm of history. Oxford University Press US, 1996.

Только эта «жажда деструкции» оказалась поначалу сильно переоцененной. Ни народ, ни даже местный клир, еще не готовы были жечь ведьм массово. Как я уже писал выше, после времен «черной смерти» рожь перестала составлять столь существенную часть диеты, какой являлась раньше и какой станет с середины XVI века. Поэтому возникла массовая охота на ведьм началась не сразу, а разгоралась постепенно. Сами по себе первые демонологические трактаты значительно усилить охоту на ведьм не смогли. Наоборот — такой вот казус — преследование ведьм после выхода «Молота», основной «настольной книги инквизитора», первоначально даже спало. Ибо питание населения на тот момент этому еще не способствовало. Стоит посмотреть на классический график немецкого экономиста Вильгельма Абеля, чтобы убедиться — время выхода «Молота» попало на наименьший уровень цен на зерно, то есть на время наименьшей социальной напряженности и большого потребления мяса. Для разжигания массовой истерии охоты на ведьм этот период был со всех сторон явно неподходящим. Поэтому неудивительно, что непосредственно после выхода папской буллы о колдовстве и «Молота ведьм» ничего подобного не происходит.

Публикация «Молота ведьм» фактически сопровождалась резким спадом в охоте ведьмы в начале шестнадцатого столетия. Эта тенденция была полностью изменена около приблизительно 1550 года, преследование взлетело, достигая максимума между 1580 и 1660 годами, когда процессы над ведьмами стали обычным делом почти по всей Западной Европе. В центральной Европе процессы были сконцентрированы в Германии, Швейцарии и восточной Франции, где конкурирующие христианские секты стремились навязать свои взгляды друг другу, и в кальвинистской Шотландии. В странах типа Италии и Испании, где колдовство расследовала инквизиция охота на ведьм не была так распространена.⁵

Выше я уже приводил данные Абеля о том, что с 1550 года кривая потребления мяса резко идет вниз. «Цифры Абеля были обсуждены и подправлены; однако нисходящая тенденция в потреблении мяса остается бесспорной, кроме пастушеских регионов», — пишет Феррьер. — Поскольку потребление животного белка уменьшалось, это компенсировалось увеличением хлеба в рационе. В северной и центральной Италии, стандартное потребление хлеба повысилось до 650 грамм в день в четырнадцатом столетии. В Сиене семнадцатого столетия, количества хлеба вообще колебалось между 700 и 900 граммами, с пиком в 1200 грамм. Франция испытала еще более заметное увеличение»⁴.

Одновременно с увеличение потребления ржи резко увеличивается количество процессов над ведьмами. Ничего нового в этих данных, собственно, нет — то, что выход «Молота» сам по себе не спровоцировал немедленный рост процессов над ведьмами, известно. Но, поскольку это противоречит распространенной «демонологической» концепции, то отсутствие реакции или даже некоторое снижение числа процессов считается неким парадоксом, и его стараются просто не замечать, хотя никто тенденцию и не оспаривает.

Обычно считается общепризнанным, что с конца XV века до 1560 года случаев судов над ведьмами было немного. Несколько процессов прошло в Пиренеях и Барселоне в 1507, 1515 и 1520-х годах. Эпидемии нервных расстройств, не связанные с колдовством, тоже были редки.⁶

Тем не менее многие историки, естественно, заметили эту странность. Робин Бриггс утверждает, что «задержка времени перед тем, как началось действительно интенсивное преследование, слишком велика, чтобы ее игнорировать»⁷. «Вместо того, чтобы медленно набирать силу и постепенно привести к большой панике конца XVI и начала XVII века, число процессов не возрастало в течение первой половины шестнадцатого столетия, а в определенных областях фактически уменьшилось» — пишет Брайан Левак и делает вывод: «трудно избежать заключения, что начало шестнадцатого столетия было периодом относительного спокойствия в аспекте колдовских процессов»⁸. Мидельфорт отмечает «очень редкое упоминание о „Молоте“ в немецких проповедях и судебных отчетах того периода»⁹.

К моменту выхода «Молота» народу не хватало веры в вездесущих ведьм, люди еще не могли видеть их в каждой женщине. Сжечь пару старух с кошками после очередного неурожая — это бывало. А дойти до того, что все бабы в деревне ведьмы — это станет возможно только с наступлением похолодания и со сменой диеты. А холодная фаза «малого ледникового периода» наступит — какой сюрприз — тоже в районе 1550 года. Поэтому только ближе к концу XVI века появятся пугающие донесения, свидетельствующие о массовости истерии: «В двух деревнях Трирского округа остались всего две женщины, остальные были сожжены. Чиновники доносили начальству: „Скоро здесь некого будет любить; некому будет рожать: все женщины сожжены“»¹⁰. Только тогда вокруг Оснабрюке запылают костры, обрекая на гибель практически все женское население округа. Только тогда выяснится, что в Кельне треть населения оказались ведьмами — ибо чтобы в такое уверовать, нужна «эмпирика». Не достаточно только сильного давления папы из-за политических амбиций и материальных затруднений, испытываемых в то время Церковью. Не помогут ни буллы, ни трактаты — народу надо этих ведьм увидеть вживую. На метлах вокруг летающих. Чтоб не сомневаться. Как увидели — так процесс и пошел. Понятно, что в тех же местах и в то же время начинают появляться и многочисленные свидетельства о «плясках святого Витта», и многочисленные видения «летающих тарелок» и огненных шаров, сыплющихся с неба, о чем свидетельствуют немецкие гравюры XVI века.

Страх перед ведьмами и их происками разгорается с невиданной силой тоже в середине XVI века, являя собой эпидемии психических расстройств.

Человек прошлого, особенно в сельской местности, находился во враждебном окружении под постоянной угрозой злых чар. Некоторые из них заслуживают особого внимания — например, завязывание узелка. Люди верили, что ведьма (или колдун) могла лишить мужчину потенции или супругов способности иметь детей (причем импотенция и бесплодие считались одним недугом). Для этого во время венчания ведьма завязывала шнурок узелком, произнося заклинания и иногда бросая через плечо монету… Период XVI и XVII веков на Западе характеризуется вспышкой страха этого колдовства. В 1596–1598 годы швейцарец Томас Платтер пишет о настоящем психозе завязывания узелков. С некоторым преувеличением он замечает: „Здесь нет и десяти пар из ста, которые бы открыто сочетались браком в церкви (из страха перед чародейством). Жених и невеста, в сопровождении родственников, тайком отправляются на венчание в соседнюю деревню“. В 1590–1600 годы синоды южных провинций выражали беспокойство по поводу страха кастрации и отношения к этому местного духовенства: священники, уступая паническим настроениям населения, соглашались на венчания за пределами прихода (защиту от злых чар верующие должны искать у Бога, а не у колдуний, прося их развязать узелок). Те пастыри, которые освящают брачный союз не в своей церкви, будут наказаны“».¹¹

Этот страх «потери члена», на котором спекулировал еще «Молот ведьм», распространяется очень широко. В 1622 году Пьер де Ланкр подтверждает, в свою очередь, что вера во фригидность, как следствие завязывания узелка, была настолько распространена во Франции, что знатные люди не хотели больше венчаться днем, а освящали брачный союз ночью. «Они полагали, таким образом, что могут избежать сатанинских чар. Многочисленные документы XVI—XVII вв. подтверждают веру людей того времени в колдовство и их боязнь злых чар. Ж. Боден пишет в 1580 году, что из всех гнусностей колдовства самой распространенной и пагубной является заговор для молодоженов, называемый завязыванием узелка: даже дети знают, как это делается».¹¹

Характерно здесь и упоминание Жаном Делюмо конкретных лет, когда психоз с узелками резко увеличивается: «Монах Кресле в „Двух книгах о сатанинской злобе“, вышедшей в 1590 году, вносит хронологические уточнения: начиная с 1550–1560 гг. завязывание узелков сильно возросло. Он устанавливает зависимость между этой эпидемией и отходом от истинной религии».¹¹

В середине XVI века, когда преследование ведьм разгорается с новой силой, инквизиция, первая зажегшая этот огонь охоты на ведьм, передает эстафету протестантам, вдохновленным, как ни парадоксально это выглядит, католическими демонологическими трактатами. Распространенное заблуждение о вине исключительно инквизиции в преследовании ведьм стало переосмысливаться совсем недавно. Тем не менее именно ведьм, согласно Мидельфорту, все же сжигают больше католики.

Тот факт, что охота на ведьм происходила не только и не столько в средневековье, как в эпоху Просвещения, тоже еще не так давно шокировал многих.

Одна из глав «Средневекового мира» вызвала сенсацию в научных и не только научных кругах — «Ведьма в деревне и пред судом». Именно там Гуревич высказал положение о том, что «охота на ведьм» есть феномен никак не «мрачного» Средневековья, а «прогрессивных» Возрождения и Просвещения.¹²

Теперь именно период примерно с 1550 до 1650 гг. обычно называют «временами сожжений», burning times, имея ввиду особую распространенность сожжений именно в это время.

Понятно, что такие массовые явления, как «охота на ведьм», вызываются не одной, а целым комплексом причин. И, вероятно, все вышеописанные причины «имели место быть». Замечу также, что в какой-то мере те, кто отрицают «теорию спорыньи» абсолютно правы. По той простой причине, что одна спорынья вызвать такие массовые сожжения не может. Она, собственно, сама по себе вообще ничего вызвать не может. Лишь подготовить почву для внушения — породить страхи, агрессию, заторможенность сознания и галлюцинации. А зажечь пламень костров спорынья может только в совокупности с христианством. Только с информационной поддержкой в виде указаний Церкви и тех самых демонологических трактатов, только при христианской нетерпимости к женщинам и при тиражировании откровений сексуально озабоченных монахов, выдумывавших суккубов, инкубов и «дьяволов с раздвоенным членом» — для лучшего проникновения во все слабые места истинной христианки. Количество таких «откровений» и нередкие случаи одержимости в монастырях свидетельствуют о том, что «мир Босха» существовал в воображении не только этого знаменитого художника, и что даже святые отцы, монахи и монахини черным хлебом не брезговали, хоть и не положено было. Для руководителей же Церкви спорынья, вероятно, лишь инструмент, облегчающий достижение цели. Все тот же вопрос «установки»: как использовать галлюцинации и куда направить агрессию. Ведь надо, чтобы еще и народ поддерживал. А то вдруг, сохрани Спаситель, взбунтуется?

2

В конце 2004 года Sunday Times опубликовала следующую заметку:

Исследователи выяснили еще одну причину, приведшую к началу в Средние века охоты на ведьм, в ходе которой погибли более 1 миллиона женщин. Американская студентка обнаружила связь между резким увеличением казней в XVI и XVII веках и периодами очень холодной погоды. Эмили Остер, изучающая экономику в Гарварде, стала первым исследователем, сверившим данные о преследовании ведьм с погодными условиями. Феминистки называют эти чистки частью проводившейся Церковью «войны против женщин». Другие склонны винить в охотах на ведьм вспышки сифилиса, пишет The Sunday Times.

В статье, опубликованной в Journal of Economic Perspectives, Остер утверждает, что самые активные периоды судов над ведьмами совпадали с периодами низкой температуры, повышавшими частоту неурожаев и препятствовавшими миграции рыб в Северную Европу...

«В то время как причины погодных изменений оставались загадкой, люди искали козла опущения, — отмечает Остер. — Ведьмы становились мишенями для обвинений, потому что в рамках существовавшей культуры было возможно их преследование и предполагалось, что они могут контролировать погоду».

«В целом, эти результаты заставляют предположить, что понижение температуры вело к расширению казней ведьм», — говорит она. Самое большое количество казней — в 1740 году — произошло как раз после резкого падения температуры».¹³

Эту новость под названием «В средневековой Европе на ведьм охотились из-за... плохой погоды» с удовольствием перепечатали такие христианские издания, как православная энциклопедия «Седмица», считая, видимо, что таким образом как бы реабилитируется христианство — не инквизиция и папа, оказывается, виноваты — а так, от погоды все. Редакторы не заметили, что даже в этой статье есть акцент на роль окружающего социума в преследовании ведьм — Остер пишет: «потому что в рамках существовавшей культуры было возможно их преследование». То есть вне христианской культуры так массово ведьм никто бы не преследовал — вне зависимости от погоды или спорыньи.

Остер признала, что самым большим препятствием для доказательства ее теории стало отсутствие детализированных данных о погоде. Все же ей удалось найти общие данные о суровости зим и температурных изменениях за десять лет. Также она нашла ежегодные данные о районе Женевы и, как отмечается в статье, «стала первым исследователем, сверившим данные о преследовании ведьм с погодными условиями». И, действительно, как показывает график, корреляция присутствует, за исключением периода около 1600 года, что предполагает некий неучтенный фактор. Кстати, для развития спорыньи именно «очень холодное лето» не является причиной самой по себе. Лето могло быть и очень жарким (и желательно влажным) — как во время пресловутого Детского Крестового Похода, сопровождаемого многочисленными видениями и галлюцинациями. Многие статьи об этом походе — пожалуй, самом позорном христианском мероприятии — так и начинаются: «В жаркое лето 1212 года...». Так что имеет значение именно погода, провоцирующая размножение спорыньи или неурожай, безразлично какими причинами вызванный и, соответственно, увеличение потребления спорыньи, как примеси к некачественному хлебу. Обычно провоцирует заражаемость спорыньей холодная зима и влажная весна. К тому же при всем уважении к любознательности американской студентки ее открытие немного запоздало: связь погоды с охотой на ведьм уже была давно рассмотрена, например, в исследованиях профессора Мэрилендского университета Мэри Килбурн Матосян (Mary Allerton Kilbourne Matossian), автора книги «Яды прошлых лет. Грибки, эпидемии и история»⁶. Матосян обследовала данные по погоде, урожаю и демографии за семь веков. Только Матосян пошла дальше и на «холодной погоде» не остановилась, а проследила связь плохой погоды (влажной весны после холодной зимы) и увеличения зараженности урожая спорыньей. Это полностью коррелировало с уменьшением численности населения в последующие года. Натолкнулась на эту тему доктор Матосян в 1982 году, исследуя причины казней салемских ведьм. Первооткрывателем связи дела салемских ведьм и спорыньи была будущий профессор, а тогда студентка, Линда Капорэл (Linnda Caporael), опубликовавшая статью «Эрготизм. Сатана вырвался на волю в Салеме?»¹⁴ в апрельском номере журнале Science за 1976 год. Капорэл утверждала, что салемское безумие явилось следствием выпечки колонистами хлеба изо ржи, зараженной спорыньей. Матосян согласилась с такой трактовкой и, в свою очередь, опубликовала статью «Спорынья и дело салемских ведьм» в журнале American Scientist за 1982 год. Продолжая исследовать этот вопрос, Матосян именно в питании галлюциногенной рожью обнаружила причину вспышек «охоты на ведьм» и народных волнений: так называемого «великого пробуждения» (автор называет его «великой болезнью») — религиозного волнения 1749 года в Новой Англии с трансами и видениями и Великого страха 1789 года во Франции. По результатам последовавшего семилетнего исследования в 1989 году Матосян написана упомянутую выше книгу «Яды прошлых лет…», которая является наиболее полной работой по этой теме до сегодняшнего дня.

«Сегодня мы спрашиваем: от Бога ли это? Или от дьявола? Или от того хлеба, который мы едим?» — писал о связи процессов над ведьмами и эрготизма профессор хьюстонского института Джон Лиенхард в статье «Спорынья на ржи и ведьмы»¹⁵, отмечая связь между «танцами смерти» и спазмами от отравления спорыньей. На эту же тему писал и малоизвестный в России итальянский историк Пьеро Кампорези в «Хлебе сновидений»¹⁶ (или лучше перевести «Глюкохлеб»?) В аннотации редакции: «Кампорези неожиданно и увлекательно доказывает, что европейские крестьяне жили в состоянии перманентных галлюцинаций от хлеба и галлюциногенных растений». Сам Кампорези пишет, что «история хлеба — это пищевое выражение борьбы между классами». Классы по нему разделяются на тех, кто ел белый и черный хлеб соответственно, и те, кто ели черный, те и танцевали в «плясках св. Витта» из-за эрготизма. На провоцирование крестовых походов отравлениями спорыньей обратил внимание также знаменитый историк Ле Гофф и т.д.

Связь всех этих событий средневековья со спорыньей отметили не только историки, но и биологи. Как цитировалось выше, даже в российской «Химии и жизни» в 1997 году публиковалась статья «Биохимия крестовых походов»¹⁷, рассматривающая аспекты «биохимического детерминизма» определенного питания и влияния спорыньи на крестовые походы в частности. Впрочем, все лавры первенства принадлежат, конечно, Перуцу. Хоть это было и художественное произведение, но к обоснованию галлюциногенной идеи автор подошел дотошно, подняв летописи и хроники. Куда там Дэну Брауну...

К тому же, как известно, массовостью сжиганий ведьм в средние века славилась именно Франция, Швейцария, Германия, где под влиянием папских булл и «Молота ведьм» верили в злобных одержимых бесами колдуний, только и мечтающих о пресловутом «раздвоенном члене дьявола» и о том, как побольше насолить добропорядочным христианам, а вот, скажем, в Ирландии больше традиционно верили в фей. Например, известная в кельтском фольклоре ведьма Клиэвна — дочь последнего друида Ирландии, богиня красоты, моря и загробной жизни. Вместо кошки с деяниями ведьм больше связан заяц-оборотень. Оборотень, опять же не в французской средневековой трактовке, появляется в распространенных сюжетах о перевоплощениях, как, например, в «Истории об исцелении ноги Сиана», где преследуемый заяц превращается в прекрасную женщину, что приводит к возникновению иных чудесных событий. Подлежащие же сожжению колдуньи, несмотря на раннее обращение в католичество, водились в Ирландии крайне редко, как и в других странах, где основными продуктами питания были овес, молочные продукты, рыба и т.п. Это еще раз показывает, что одно христианство само по себе может спровоцировать только единичные сожжения. Несмотря на все проповеди и демонологические трактаты. Известно, что в Норвегии состоялось менее сотни процессов над ведьмами, по результатам которых треть обвиняемых была оправдана. Но недавно ученые из норвежского университета Тромсо выяснили, что даже эти немногочисленные процессы в Норвегии были вызваны отравлением спорыньей из импортной ржи.

Массово ведьмы существовали только там, где климат был влажным, а основным продуктом питания была рожь. С переходом же таких стран с середины XVIII века на белый хлеб и на картофель вместо продуктов из ржаной муки, ведьмы, как по мановению волшебной палочки, исчезли, происходили лишь отдельные эпизодические случаи более поздних сожжений, описанные выше. Смена приоритетных продуктов питания и отказ от ржи со спорыньей вызвали, кстати, и тот известный бум деторождения, когда, например, население Англии с 1750 по 1850 года выросло почти втрое. Сравните со средневековой Европой, где население вообще не увеличилось за тысячу лет по причинам, которые я уже указывал выше — это и массовое уничтожение ведьм и еретиков, и соответствующий психологический климат, и постоянные психические эпидемии, и просто эпидемии, и голод, и войны, и крестовые походы, и трудности в вынашивании плода при постоянной передозировке абортивного средства — спорыньи. Впрочем, тандем спорынья-христианство стоит практически за всеми вышеуказанными причинами.

1. Герд Шверхофф. От повседневных подозрений к массовым гонениям. Новейшие германские исследования по истории ведовства в начале Нового времени. М., 1996. С. 315-322.

2. Христофорова О. Молот ведьм. «Вокруг света», 2004. N10. С. 106-118.

3. Шпренгер Я., Инститорис Г. Молот ведьм. М.: Интербук, 1990. (Malleus Maleficarum, 1486).

4. Madeleine Ferrieres. Sacred Cow, Mad Cow: A History of Food Fears. New York: Columbia University Press, 2006.

5. Anna Garland. The Great Witch Hunt: The Persecution of Witches in England, 1550 — 1660. Auckland University Law Review, 2003.

6. Mary Kilbourne Matossian. Poisons of the Past: Molds, Epidemics and History. Yale University Press, 1989.

7. Robin Briggs. Witches and Neighbours: The Social and Cultural Context of European Witchcraft. London: HarperCollins, 1996. p58

8. Brian Levack. The Witch-Hunt in Early Modern Europe. 2nd ed. London and New York, 1996. p186-187.

9. Midelfort, H. C. Erik. Witch Hunting in Southwestern Germany, 1562-1684: The Social and Intellectural Foundations. Stanford. 1972.
10. Лозинский С.Г. История папства. М.: Политиздат, 1986.

11. Жан Делюмо. Ужасы на Западе. М.: «Голос», 1994.

12. Дмитрий Харитонович. Современность Средневековья. «Новый Мир» 2000, №10 (http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2000/10/sovr.html)

13. Tony Allen-Mills. Cold snap may have turned the heat on Europe’s witches. The Sunday Times. Dec. 19, 2004. (http://www.timesonline.co.uk/tol/news/world/article404154.ece)

14. Caporael, L.R. 1976. Ergotism, the satan loosed in Salem? Science Vol. 192, 2 April 1976.

15. Lienhard, J.H. «Rye Ergot and Witches». The Engines of Our Ingenuity, N1037, 1997.

16. Piero Camporesi. Bread of Dreams: Food and Fantasy in Early Modern Europe. University of Chicago Press, 1989.

17. Черников А.М, Мосягин В.В. Биохимия крестовых походов. «Химия и жизнь» N2, 1998.

© Absentis 2004, updated