Глава 19

Россия и спорынья. Навеки вместе

Победив большую часть Европы, спорынья и рожь вместе с христианством добрались и до России.

В своей патриархальной простоте наши предки довольствовались весьма не многим: полусырая пища, мясо, коренья и шкуры диких или домашних животных удовлетворяли их нужды. Наши предки долго не знали роскоши, в XI веке они питались еще просом, гречихою и молоком, потом уже выучились готовить яства и прочее, но и в старь они отличались хлебосольством.
Изведав выгоды гражданской оседлой жизни русские стали заниматься земледелием для получения хлебного зерна и тогда же стали печь хлебы и готовить квас.¹

С началом распространения ржи (и, соответственно, эпидемий эрготизма) и христианства в России происходит все то же самое, хотя и в значительно меньшем масштабе, что до того имело место в Европе: массовое помешательство и психические эпидемии, бесоодержимость, сожжения ведьм и еретиков, распространение деструктивных христианских сект, которые зачастую доходят до каннибализма. Отличались только названия: если в Европе были флагелланты-самобичеватели, пляски Витта и конвульсионеры, то в России — кликуши, хлысты (христы) и их разновидности — секты «трясущихся», «молокан-прыгунов», «скакунов», скопцов и т.д.

В России заболевание эрготизмом впервые упоминается в Троицкой летописи в 1408 году. Естественно, тогда было неизвестно, что виновница эпидемий эрготизма — спорынья. Поэтому, как и в Европе, во всем винили бесов. Широкая российская публика о причинах огня св. Антония, похоже, не особо знает даже в XIX веке, хотя с интересом читает о европейских эпидемиях. В прибавлении к «Концу мира» известного французского астронома Фламмариона, напечатанном в 1895 году в Петербурге, приводится описание средневековых эпидемий «какой-то огневицы», но ни слова не говорится о причинах бедствия:

Конец десятаго века и начало одиннадцатаго отмечают собою действительно странную и зловещую эпоху. С 980-го по 1040-й год грозный призрак Смерти как будто распростер свои мрачныя крылья над несчастною Землею. Во всей Европе царили голод и мор. Сначала свирепствовала какая-то «огневица», сожигавшая целые члены тела, которые потом совершенно отваливались. Тело больных как будто сожигалось огнем, отделялось от костей, как обваренное, и начинало гнить. Несчастные страдальцы валялись по дорогам, ведущим к разным святым местам, осаждали церкви, набиваясь в них и заражая воздух нестерпимым смрадом; здесь же они наконец и умирали вокруг священных реликвий. Эта страшная моровая язва унесла более сорока тысяч жертв в Аквитанин и разорила весь юг Франции. Затем наступили голодные годы, от которых страдала то та, то другая часть христианскаго мира. В продолжении семидесяти трех лет, с 987 по 1060 год насчитывается сорок восемь голодовок и эпидемий.²

Но врачи, как в Европе, так и в России уже давно прекрасно знают причины этой средневековой «огневицы»:

«Спорынья производила в среднiе вѣка своими таинственными эпидемiями панику в народных массах. От употребленiя хлѣба с большою примѣсью маточных рожков развивается особое страданiе, извѣстное под именем злой корчи (ergotismus), которой различали двѣ формы [6]. При гастрических разстройствах, характерном чувствѣ ползанiя мурашек и онѣмѣнiя пальцев рук и ног, у одних впослѣдствiи развивалась сухая гангрена конечностей — ergotismus gangraenosus; у других же выступали на первый план всякаго рода судороги, особенно болѣзненныя контрактуры мышц-сгибателей, причем иногда дѣло доходило и до психозов — ergotismus convulsivus, злая корча. Смерть при злой корчѣ наступает при явленiях общаго паралича. Гангренозная форма получила также названiе Антонова огня, так как в среднiе вѣка вѣрили в исцѣленiе ея мощами св. Антонiя. При этой формѣ наблюдается даже отпаденiе цѣлых частей тѣла [2, 6].

*2) Догель И. Руководство по фармакологiи (рецептура).— С.-Петербург: Изданiе К.Л. Риккера, 1889.— 324 с.
*6) Шапиро Б. Фармакологiя.— «Т-во А.С. Суворина — Новое Время», 1911.— 284 с.³

Россия переняла эстафету у Европы, где к этому времени о спорынье уже начинают постепенно забывать, а черный хлеб больше не является основной пищей. Последняя значительная эпидемия в Европе произошла в Лотарингии и Бургундии в 1816 году (Britannica, 1911), и с тех пор, хотя локальные вспышки болезни, вопреки мнению энциклопедии, будут периодически вспыхивать в некоторых областях Европы и даже в Нью-Йорке, интерес к исследованиям эпидемий эрготизма уменьшается. Историки медицины XIX века пишут трактаты о старых эпидемиях, пытаясь определить, какие из них были вызваны спорыньей, а какие другими причинами, но больших эпидемий к этому времени уже практически нет. Спорынья, как и прежде, применяется в акушерстве, а в 1868 году британский хирург Эдвард Уоакес (Edward Woakes) предлагает использовать ее как средство против мигрени. Из яда спорынья постепенно превращается в лекарство. В России же эпидемии эрготизма продолжают вспыхивать. Но, по крайней мере, в это время они уже не настолько массовые и хорошо документируются врачами. В этом смысле опыт России уникален. При этом, к сожалению, большого практического результата исследований докторов не заметно. «Алкалоиды спорыньи передаются прямо через молоко кормящей матери. Таким образом, столетие назад, Россия имела самые высокие показатели детской смертности в Европе» — утверждает Матосян. Это так и есть, но проблема еще в том, что от спорыньи и само молоко у рожениц пропадает. И младенцы ослабевают просто от голода. Врачи этим вопросом тоже озаботились, и в результате их исследований появляются две диссертации о влиянии спорыньи на молоко, обе от 1870 года, докторов Погребинского и Асотского. В целом, за вторую половину XIX столетия и самое начало XX в России появляется несколько десятков диссертаций, работ и научных статей о спорынье. Для наглядности можно посмотреть «Каталогъ русскихъ книгъ библиотеки Императорскаго Юрьевскаго Университета» 1910 года. Только в одном этом каталоге до 1908 года присутствуют больше десяти диссертаций на тему:

Пеликанъ Е. Изследованіе о спорынье (secale cornutum), о способахъ открытiя ея въ муке и о мерахъ предосторожности къ устраненію вредныхъ последствій отъ употребления въ пищу хлеба содержащаго эту примесь. Спб., 1864.

Кадацкій, Н. Къ вопросу о дЕйствіи спорыньи на животный организмъ. Спб., 1866.

Асотскiй, Н. О вліяніи спорыньи на количество и составъ молока. Спб., 1870.

Погребинскiй, М. Къ фармакологіи спорыньи, действіе ея на молоко. Спб., 1870.

Каплановскій, Р. Къ вопросу о способахъ открытія спорыньи въ ржаной мук. и хлебе. Спб., 1881.

Коноринъ, О. Къ вопросу объ измененіяхъ въ тканяхъ животнаго организма при хронич. отравленіи спорыньей. Спб., 1884.

Реформатскiй H. Душевное разстройство при отравленiи спорыньей (Болезнь „злая корча“). М., 1893.

Авдуевскій, А. Сравнительная оценка наиболее распространенныхъ способовъ определенія спорыньи въ ржаной муке. Спб., 1894.

Виноградовъ, Н. О патолого-анатомич. измененіяхъ въ органахъ и тканяхъ у людей при хронич. отравленіи спорыньей. Каз., 1897.

Колотинскній, С. Хроническое отравленіе спорыньей и наблюдаемыя при немъ изменевія въ центральной нервной системе у животныхъ. Спб., 1902.

Орловъ. К. X. Къ ученію объ измененіяхъ глаза при хроническомъ отравленіи спорыньей и ея препаратами. Каз., 1903.

И здесь еще нет работ И.О. Калениченко (Tractatus de Spermoideae clavi: phytonоmia, chemia, historia ususque therapeutics, 1837), Р.С. Четыркина (1850), В.А. Тихомирова (1873), А.В. Пеля (1883), В.П. Курчинского (1890, 1892) и др.

Сама связь «злых корчей» и некачественной ржи со спорыньей была известна в России по крайней мере уже в 1785 году во время эпидемии в селах Киевской и Черниговской губерний, где в сентябре разразилась болезнь, сопровождающаяся судорогами и омертвением конечностей. Губернский врач А.Ф. Масловский обнаружил, что болезни подверглись крестьяне, употреблявшие в пищу хлеб из муки, зараженной спорыньей. Врачу удалось убедить перепуганного киевского губернатора не оцеплять пострадавшую территорию воинскими караулами, как это делалось во время эпидемий чумы. Консилиум врачей принял решение поставить крестьянам хлеб из доброкачественной ржи. Не обошлось без ампутации рук или ног пострадавших. Самому Масловскому пришлось ампутировать конечности 21 больному. По результатам этой эпидемии он пишет диссертацию. Штаб-лекарь Остерского уезда Стефанович-Донцов тоже пишет доклад о «хлебе с рожками» в медицинскую коллегию уже в 1786 году, правильно определив этиологию заболевания. Интересно, что французская Академия наук, несмотря на несколько докладов, в прямой связи огня св. Антония и спорыньи на тот момент еще не уверена, и проводит опыты над животными и над заключенными, скармливая им отравленный хлеб.

Таким образом первые в России диссертации о спорынье были напечатаны еще в XVIII веке. Это «О рожках» А.Ф. Масловского (1791) и «Описание о черных рожках, причиняющих корчи и помертвение членов» штаб-лекаря Я. Стефановича-Донцова (1797).

Исследования отравлений спорыньей, осуществленные русскими лекарями, позволили медицинской коллегии составить подробное руководство для военных лекарей и врачебных управ но вопросам этиологии, клиники и терапии этого заболевания. Составление этого руководства было осуществлено ученым секретарем коллегии И. Виеном.
Руководствуясь этими же данными, члены Полтавской врачебной управы А. Сенковский, И. Тишевский и Никитников в 1803 г. разработали систему профилактических мероприятий при наличии спорыньи в хлебе. В своей работе они рекомендовали: выбирать спорынью из колосьев; зерна перед помолом тщательно промыть водой; хлеб, выпекаемый из зерен, пораженных спорыньей, тщательно пропекать; не делать из него галушек и пресного хлеба; не гнать из него вина; при появлении первых признаков отравления вызывать рвоту и немедленно обратиться к врачу.⁴

Но одними диссертациями и руководствами болезнь не победить, если и власти проблемой не слишком озабочены, и народ от черного хлеба отказаться не может. Или не хочет. То, что картошке в результате удалось в Европе — вытеснить рожь — в России никак не получается.

***

Только к концу XIX века вопрос зараженности ржи спорыньей, казалось, заметно волновал и власти. В заметках нашего знаменитого ученого Д.И. Менделеева «Какая же академия нужна в России?» (1882) есть такие строки: «Например, сию минуту рассматривается вопрос относительно перемола зерна для всей русской армии, потому что при покупке муки часто попадалась хлебная спорынья, и теперь приходится собирать, можно сказать, всех ведомств <!.> членов для обсуждения вопроса чрезвычайной важности. Без особых слов можно сказать — чрезвычайные лица должны решать вопросы громадной экономической и гигиенической важности. Это дело, очевидно, должно принадлежать Академии как центральному учреждению. Она должна иметь средства для того, чтобы подобного рода вопросы решать с положительностью».⁵ Но эта статья так и не была напечатана.

Христианство, в отличие от Европы, усугублению ситуации при отравлении спорыньей поспособствовало мало. Ни ведьм на Руси толком не жгли, ни кошек не уничтожали, ни крестовых походов не устраивали. Впрочем, это ситуация достаточно типична для стран, куда и рожь, и христианство добрались позже X века. В России ситуация была лучше тем, что католическую демонологию православные не признавали, да и язычество победить до конца так и не смогли. Сама же спорынья, как таковая, на Русь оказала влияние даже большее, чем на Европу. Для русского народа на протяжении веков спорынья была не сорняком или ядом, а синонимом и олицетворением счастья и удачи. И еще сегодня в различных сборниках «магических заговоров» можно прочитать народный заговор на удачную торговлю: «Будь в моем амбаре клад да лад да во всем спорынья»⁶. Но сейчас уже никто не понимает значения слова «спорынья». А когда-то оно употреблялось очень широко, и отнюдь не в том смысле, который мы рассматривали выше.

Это видно в любом стандартном описании праздников по народному календарю. Например, 3 января - это «Петр Полукорм. Поутру 3 января шли кромить сусеки, торкать зерно ... Хлебные запасы нужды не терпят. Входя в дом в этот день, говорили: „Спорынья в квашню!“ Ведь от порядку и догляду спорынья в хозяйстве живет». Или Рождество Христово, 7 января — «почерпнуть старались молотильщики кашу тоже с ворохом. С верхом. Чтобы спорынья велась в дому. Чтобы не пустовал горшок, не остывал бы печной под, не скудели бы закрома хозяйские»⁷. О какой же «спорынье» здесь идет речь?

Раньше крестьяне считали, что эти крупные рожки — прибавка к хлебу, их назвали спорым хлебом. Однако это было большим заблуждением — спорынья ядовита. Употребление муки, зараженной спорыньей, может вызвать тяжелое заболевание эрготизм («антонов огонь»), которое сопровождается судорогами, гангреной (омертвением окончаний пальцев, ушей), психическими расстройствами.⁸

Заглянем в словарь Даля, где все вышеприведенные календарные фразы есть:

* Спорынья ж. и спорина, спорость, успех, удача, выгода, прибыль, прок, рост.

* Спорынья дороже богатства.

* Когда хлеб печется, не мети избы: спорынью выметешь.

* Спорина (Спорынья) в квашню! (Привет бабе, которая месит хлебы).

* Спорынья в квашню! (Ответ: сто рублей в мошну!)

* От порядку и догляду спорынья в хозяйстве живет.

* Без Божьего благословенья, ни в чем спорыньи не жди.

* Спориной и бедный проживет, а неспорь (неспорынье) и богатого губит. Спорина против спорины не приходится: ржи десять мер на десятину, а маку — мужичью шапку. Погуще, так и поспорее. Кто за хлеба соль берет со странного, у того спорыньи во дому не будет.

* Спорынья, южн. зап. спорынье ср. и спор, спорыш м. спорина, перм. спорня, пск. уродливое, болезненное черное зерно во ржи, с сероватою, приторною на вкус мучною мякотью; крючки, рожки; спорынья вредна в пище (хотя не столько, как рожки пшеничные), но зерно вырастает втрое, да притом от него квашня хорошо подымается, отчего и названье спорынья.

* Коржава ж. новг. — Спорынья в хлебе.

* Поринье ср. вологодск. спорынья, в знач. здоровья, крепости тела.⁹

Итак, проблема оказывается в том, что рожь, хоть и появившаяся на Руси позже, принесла с собой то, что в русском народе привилось даже больше, чем в Европе. Теперь на Руси «спорынья дороже богатства», спорынья и счастье — синонимы. Потребление спорыньи стало частью национальной культуры.

Спорынья поможет скорее, чем Бог, ведь от спорыньи «квашня хорошо подымается, отчего и названье спорынья» (Даль), а «молитвой квашни не растворишь». (там же)

Спорынья в квашню!

В таких песнях мы видим уже не абстрактное «счастье-спорынью», а вполне физическую спорынью яровую. Ту самую от которой поднимется вполне материальное тесто. После крестьяне отведают хлеба из такого теста и «Прощай, квашня, я гулять пошла!» (тот же Даль). Доброй народной приметой становится поиск в поле «спорыньи» или «житной матки». С прошлых веков уже забылось, что считалось «матерью ржи» на Руси, и каждый пытается объяснить по-своему. Для кого-то это наибольшее количество колосков на стебле: «Во время жатвы жнецы старались найти на одном стебле самое большое количество зерен. Такой колос называется „житной маткой“ или „спорыньей“. Их берегут весь год до нового посева, с этих зерен начинают сев, с надеждой на получение от них большого урожая»¹¹. Другие полагают, что таких колосков обязательно должно было быть двенадцать, как христианских апостолов: «В этот же день [Евстигнея-житника] искали в поле „спорынью“ — на одном стебле наибольшее количество колосков. Если их двенадцать, то это — „житная матка“, „спорынья“. Такие колосья хранили в течение года как зеницу ока, приберегали к посеву: смешивали с посевным зерном или высевали в поле первыми. Верили в обильный урожай, в сытую жизнь. На Смоленщине пели: (см. эпиграф)»¹⁰.

Третьи считают, что для добавления в освященное в церкви зерно достаточно и двух «зерен спорыньи»: «Зерно освящалось: в церкви повсеместно в день „зернового“ Спаса, на Пасху вместе с куличами и яйцами (енисейск.); в домах или на деревенской площади во время обходов священника с пасхальными молебнами. В него добавляли зерна, наделявшиеся, по народным представлениям, особой силой и способные принести богатый урожай: зерна дожиночного снопа, а также зерна „спорыша“/„спорыньи“ (от слова „спорый“) — стебля пшеницы или ржи с двумя или большим количеством колосьев, также называвшегося в западнорусских губерниях „житной маткой“. В Самарской губ. зерна „спорыньи“ зашивали в ладанку, которую сеятель, отправляясь сеять, надевал на нательный крест».¹²

А для священника XIX века спорынья — это сросшиеся колосья: «Наконец, поиск в полях „спорыньи“, то есть двух хлебных колосков, сросшихся вместе, которые, по мнению крестьян, обеспечат в будущем году прекрасный урожай»¹³.

Видно, что «житная матка» или «спорынья» всеми понимается по-разному. Чтобы снять эти разночтения, нужно просто убрать кавычки со слова «спорынья». Ее — спорынью — и искали. Без всякого символизма. Ту самую, которая хоть и «вредна в пище», но от нее «зерно вырастает втрое», и «квашня подымается» (Даль).

Поначалу христианские священники в некоторых проповедях обличали суеверные языческие обычаи, например, перегон стада для прекращения падежа животных через «живой огонь», «завивание бороды пророку Илье» и тот самый поиск в полях двух сросшихся хлебных колосков — «спорыньи», обеспечивающей будущий урожай. Но непосредственно спорынья была тут не причем — священникам не нравилось само слово «спорынья», в котором они (не без оснований) видели языческое значение. И это было даже не название языческого духа, хотя среди множества домовых духов кроме домового, кутного бога, дедов и спехов (духов, способствующие человеческим делам), также присутствовали и спорыньи. Повод был более серьезен: древнеславянское поклонение небесному огню — Солнцу, которое творит спорынью (плодородие). Солнце представлялось разумным и совершенным существом, которое или само является божеством, или выполняет Божью волю. Христианам не нравились «такие понятия в языке как дождь — „севень“, жар солнца — „спорынья“»¹⁴. Впрочем, скоро значение слова «спорынья» к солнцу никакого отношения уже не имело. Спорынья с неба перебралась в закрома и в квашни.

Переход мифологического образа в термин Р.Г. Ахметьянов объясняет следствием того, что грибковая болезнь представлялась следами, метками, которые оставляла мать ржи [1,1981:9]. По языческим поверьям покровительница полей оставляет за собой на колосьях метки богатства, изобилия. Именно отсюда возникло второе значение, существующее в некоторых других языках — спорынья [1:150]. М. Фасмер связывает это слово с древнерусскими словами спорь „богатство, изобилие“, спорый „прибавляющийся, прибывающий, изобильный“, а его переход к современному значению называет случаем эвфемизма [19:738], т.е. когда болезнь не называется напрямую.¹⁵

Фасмер, естественно, прав насчет «богатства и изобилия», но вряд ли стоит соглашаться с переходом значения, как эвфемизма болезни, поскольку нет свидетельств, что проблемы отравлений на Руси народ когда-либо связывал со спорыньей, вредность которой постепенно будет проясняться только с конца XVIII века. Скорее уж смешение значений могло бы произойти с голландским или немецким sporen — шпоры, с чем часто ассоциировалась спорынья из-за своего вида торчащих «рожек»; во французском и сегодня ergot означает шпору (петушиную и пр.) и спорынью. А еще скорее «мать ржи» изначально начали так называть именно из-за старого значения «изобилия урожая». Говоря же о болезнях, мы можем здесь поспекулировать и насчет этимологии русского выражения «отбросить копыта». Происхождение его лингвистам неизвестно, в словаре Ожегова оно считается просторечием. Но мы знает, что копыта у животных отваливались от спорыньи отнюдь не иллюзорно. Домашняя скотина во время эпидемий умирала, отбрасывая копыта совершенно в физическом смысле. Так что можно вполне реально представить себе диалог крестьян прошлых веков:

— А что с твоей скотиной, Кузьма, случилось?

— Да передохла вся, копыта откинула…

Но физический вред спорыньи — еще далеко не вся проблема. Гораздо хуже то, что русский народ, также как ранее немцы и французы, «подсел» на спорынью. Русский фольклор: песни, сказки, так называемые «духовные стихи», пословицы и поговорки хорошо показывают, что крестьянин считал важным в своей жизни: в хозяйстве, в быту, в семье. В глубокой древности возникли обрядовые песни: календарные (новогодние, весенние, купальские, жнивные и др.) и семейно-бытовые (родильные, свадебные, похоронные). Любой жанр имеет свои особенности как в поэтическом содержании, так и в художественной форме. Через многие календарные песни проходит заклинание богатого урожая и здоровья. А тема урожая обычно связана со спорыньей. Это видно и в песнях, и в сказках, и в фольклоре, и в «духовных стихах».

Масленичная песня

— Дай тебе Господь
На поле — прирост,
На гумне — примолот,
На столе — гущина,
В закромах — спорынья¹⁶

Еще в поле-то приростки,
На гумне-то примолотки,
На столе спорынья,
Рождеству — ворота,
Коледа, коледа!¹⁷

(Коледа — святки и праздник Рождества Христова до Крещенья, сочельник; колядка — песня при колядованьи)

В смоленской области дожиночный сноп, имевший антропоморфный вид, назывался спорыньей, что происходило от традиционного образа спорыньи, олицетворявшего собой удачу в работе. То же мы видим и в псковской дожиночной песне:

Усё лето спорыня,
Усё лето спорыня
С нам на нивушке была.
А теперь спорыня,
А теперь спорыня
Сорвалася сы корня.¹⁸

Афанасьев пересказывает типичную в то время деревенскую историю-сказку, своеобразную реминисценцию Иова: «Гуляли как-то Илья и Николай. — «Постой же! — сказал Илья-пророк, — я отниму у хлеба всю спорынью: сколько бы ни клал мужик снопов, больше четверика зараз не вымолотит». — «Плохо дело!» — думает Никола-угодник...». В результате самый почитаемый на Руси Никола-угодник (он же — деканонизированный ныне католиками Санта Клаус) Илью-пророка все-таки обманул и перехитрил, а мужик остался при урожае (то есть при спорынье): «Пригрело солнышко, и созрела рожь — словно золотая стоит в поле. Много нажал мужик снопов ... стало мужиково поле поправляться; от старых корней пошли новые свежие побеги ... Все закрома, все клети набил рожью...»¹⁹

Со временем спорынья попадает, например, даже в герб города Нижнедевицка²⁰. «В верхней части щита герб Воронежский. В нижней — ржаная былина, на которой многие находятся колосы, называемые спорынья в зеленом поле, означающая великое изобилие хлебом»²¹.

Как родовспомогательное средство, спорынья в мистическом мифологизированном сознании простого русского человека могла помогать не только людям. Ее лечебная и сакральная мощь проецировалась даже ...на реки:

«Весна в этом году выдалась неверная и холодная. Даже в последних числах мая лед на Байкале не сломало. «Родами матушка мучится», — говорили посадские женщины, глядя с берега на вспученную, но бессильную скинуть лед Ангару, и чтобы помочь реке, по суеверному обычаю, бросали в прибрежные полыньи хлебные караваи с запеченной в них спорыньей. Крепко стоял лед и на Лене, как передавали приезжие из Якутска»²².

ДУХОВНЫЕ СТИХИ О СТРАШНОМ СУДЕ

Воскресную обедню проедали,
Меня, Христа, прогневили;
У коровушек удойчик отнимали,
Из квашни спорынью доставали, —
Нет этой душеньке спасенья.²³

В общем, по мнению народа, без «спорыньи в квашне» даже душа спастись не может. «Счастье и удача» — спорынья — наполнилась сакральным смыслом.

Вот теперь становится понятно, о чем говорил на семинаре исследователь социальной деструкции культуролог А. Трошин, и что было причиной массовых психопатий и огромного распространения различных христианских сект:

Есть еще один очень важный факт. Русское общество основывалось на наркомании. Широко была распространена культура спорыньи. Там три действующих вещества. Одно из них — антагонист адреналина, приводящий к истероидному климаксу у женщин. Со спорыньей работа «спорилась», спорынья считалась главным достоинством хлеба. С этим нельзя было бороться. Н.Н. Реформатский описывает случаи стопроцентного поражения жителей спорыньей. Выделялось семь форм психопатии на фоне отравления спорыньей. Ни одного здорового человека не было. То есть факторов, вызывающих психопатии — множество, в том числе и поражения нервной системы вызванные спорыньей. Случалось, что за два-три года деревня вымирала полностью. Мужчины мигрировали, бросая семьи, женщины и дети умирали с голоду или становились нищими. Но кликуши постоянно присутствуют в русском обществе. [...]

По мнению специалиста по психопатиям П.И. Якобия, единственного, кто попытался написать антропологическую историю России, каждый год более половины населения было охвачено теми или иными формами массовых психопатий. И когда мы пытаемся объяснить невероятную распространенность сектантства в России, довольно легко можно доказать, что сектантство и являлось следствием массовых психопатий.²⁴

Массовость психических эпидемий в России стала резко возрастать в XVII веке (в Европе массовые психозы начались на сто лет раньше). Время раскола в православии ознаменовалось массовыми самосожжениями (гарями) в среде раскольников. Только в Пошехонском уезде Московской губернии через десять лет после собора 1666 года в приходе церкви Святой Пятницы, протестуя против новой веры, сожгли себя 1920 человек. Православной церкви не было никакой нужды создавать инквизицию для сожжения еретиков — русские еретики перешли на самообслуживание. Отметим, правда, что сейчас существует несколько хорошо документированных работ, показывающих что многие «самосожжения» староверов и раскольников в действительности были сожжениями, которые осуществляла православно-государственная инквизиция (см., напр. Евгений Анисимов. Дыба и кнут, 1999). Впрочем, в нашем контексте, не имеет большого значения, одни ли фанатики сжигали себя сами, или другие фанатики сжигали этих — в любом случае причина была одна — насаждение на Руси христианства, а в полях — ржи со спорыньей.

В связи с частыми случаями «гарей» среди раскольников, правительство стало принимать меры к их розыску. Раскольники были вынуждены покидать насиженные места и уезжать в северные и сибирские регионы. Сложившаяся ситуация послужила одной из причин распространения психических эпидемий самоуничтожений из центра России к ее окраинам. В результате психических контагий такого рода погибли десятки тысяч людей. «Гарями» дело не ограничивалось, и, особенно в сибирских регионах России, аналогом самосожжений являлись самоистребления по типу психических эпидемий путем «морения голодом и самоутопления», а также само- и взаимоповреждения — как проявления скопчества. Расплодилось множество христианских сект. Все новые и новые психопатические секты будут появляться на протяжении столетий вплоть до XX века. Вот, для примера, малеванщина — типичный аналог европейских плясунов и конвульсионеров в изложении Бехтерева:

Малёванный считает себя Иисусом Христом, Спасителем мира, Евангельский же Христос, по его мнению, не был историческою личностью, и все сказания о Евангельском Христе суть только пророчества о нем — Малёванном....Уже в 1890 г. у Малёванного во время молитвы и поднятия рук стали дрожать руки, а затем дрожания и судороги распространились и на другие части тела....Малёванный объяснял это вхождением в него Св. Духа, так как, по его словам, он был совершенно не причастен этим движениям, происходившим помимо его воли. Дрожание и трясение Малёванного, которое нередко было ритмическим, производило большое влияние на простодушных окружающих Малёванного его поклонников. Во время общих молитв в ту пору, когда Малёванный начинал дрожать («трястись», по местному выражению), у некоторых присутствующих, особенно женщин, являлись также вздрагивания и судороги. С этого времени вздрагивания сделались почти неизбежной принадлежностью молитвенных собраний, имевших место в присутствии Малёванного, отчасти и без него.
Душевнобольной Малёванный, по мнению малёванцев, есть истинный Бог и Спаситель мира, который установит новый порядок устройства вселенной, в силу чего Малёванный сделался предметом богопочитания. Вместе с тем резкую болезненную особенность малёванцев представляют обманы чувств и судорожные движения.
По словам проф. И. А. Сикорского, «размеры, в которых малёванцы подвержены галлюцинациям, можно назвать исключительными». ...По заявлению проф. И. А. Сикорского, «сами малеванцы придают значение судорожным проявлениям, считая их несомненным действием Божественного начала в человеке». ²⁵

Все те же «обманы чувств», «судорожные проявления», «исключительные размеры галлюцинаций». Бехтерев писал: «Наше современное кликушество в русском народе не есть ли тоже отражение средневековых демонопатических болезненных форм? В этом отношении авторы, изучавшие проявления кликушества, не без основания сравнивают или даже отождествляют это состояние с демономанией средних веков или бесоодержимостью» ²⁵. Полагаю, даже не отражение, а абсолютно тоже самое, только несущее в себе отпечатки определенного социума, в котором оно развивалось.

1. Российский союз пекарей. История хлебопечения на Руси (http://www.hleb.net/history/rus-hist/index-r.html)

2. Фламмарион, Камилл. Конец мира. Прибавление. Спб. 1895.

3. Аржанов Н.П. Неисчерпаемость рожденной во ржи: опасные и целебные дары Королевы кукушек. «Провизор» № 23, 1999. (http://www.provisor.com.ua/archive/1999/N23/arganov.htm)

4. Палкин Б.Н. Русские госпитальные школы XVIII века и их воспитанники. М., 1959. Стр. 140.

5. Д. И. Менделеев. Какая же академия нужна в России? Новый Мир, 12, 1966. (http://www.iem.ac.ru/~kalinich/rus-sci/old/mendeleev.htm)

6. Заговоры. (http://elsatan.h1.ru/okultizm/zagovors.html)

7. Народный календарь (http://www.kharchenko.com/date/jan/07b.shtml)

8. Библиотека природы. Справочник «Лекарственные препараты», 2002.

9. В. Даль. Пословицы и поговорки русского народа. М. 1984.

10. Круглов, Ю. Фольклор. Календарь народной жизни. Журнал «СЛОВО», 2003 № 3'03 (http://books.google.com/books?id=LhPhAAAAMAAJ) (http://www.hrono.ru/slovo/2003_03/kruglov03_03.html)

11. Медовый Спас (http://deni.ru/lib/medovic.html)

12. Российский Этнографический музей. Календарные народные праздники и обряды. (http://www.ethnomuseum.ru/section62/2092/2089/4239.htm)

13. Священник Иоанн Доброхотов. М. 1880. С. 117.

14. Послания митрополита Никифора. Никифор и древнерусская мысль. М.: РАН, 2000.

15. Ф.Ф. Гаффарова, канд.филолог. н., Некоторые наблюдения по тюркскому пласту лексики мифологии земледелия татарского языка. (с1. Ахметьянов Р.Г. Общая лексика духовной культуры народов Среднего Поволжья. М., 1981; Сравнительное исследование татарского и чувашского языков. М., 1978. с19. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т.III. М., 1986.)

16. Юдин А.В. Русская народная культура. М 1999. (http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Udin/22.php)

17. Коледа.Звуковая хрестоматия Русский фольклор. Пропповский центр (http://www.folk.ru/sound/koleda1.html)

18. Земцовский И.И. Поэзия крестьянских праздников. Лен., 1970, с. 529.

19. Афанасьев А.Н. Илья-пророк и Никола. (http://www.mnemosyne.ru/library/legend-13.html)

20. Русские гербы. Спорынья — колосъ спорыньи — въ гербе Нижнедевицка. Изображенiя растенiй. (http://www.antiquebooks.ru/history_of_russia/negeraldich/estest_figuri.html)
21. Гербы городов Воронежской губернии Российской Империи. (http://geraldika.ru/symbols/3008)

22. Григорьев В.С. Григорий Шелехов. М.: Советский писатель, 1956.

23. Записан от Василия Слепого в д. Наумовское Вологодского уезда. Впервые опубликован П. А. Дилакторским в 1898 г.

24.Социокультурная методология анализа российского общества. Независимый теоретический семинар. г. Москва 17 декабря 1997 года. Семинар N16: Теоретические основы деструкции в обществе (на материале истории России XIX века). Докладчик: Андрей Алексеевич Трошин. (http://old.absentis.org/st/seminar16.htm)

25. Бехтерев В.М. Внушение и его роль в общественной жизни. СПб., 1898.

© Absentis 2004, updated